Алексеев – верховный. Деникин возглавил первую, самую отборную дивизию.
– Дай-то Бог! – сказал Тихон.
– Дай-то Бог! Мне хочется ежеминутно кричать «Ура!». Святейший, Собор не может быть в стороне! Дело освобождения Родины – наше, святительское. Необходимо как можно скорее принять воззвание к России.
– А не разгонят ли большевики Собор, как разогнали Учредительное собрание…
– Немцы вот-вот возьмут Петербург. Большевикам надо думать, куда им бежать.
– Проект воззвания у вас, видимо, приготовлен.
Антоний, улыбаясь, положил лист, исписанный крупными буквами, размашисто. Тихон прочитал.
– Кратко, сильно… Однако так нельзя. Призывать народ к восстанию мы не можем.
– Пишите как умеете! – вспыхнул Антоний.
– Мой вариант послания будет готов в середине дня. Сделаем так: оба проекта надо обсудить в узком кругу. Приезжайте вечером на квартиру Василия Павловича Шеина… А теперь поговорим о вас. Я не вижу другого кандидата на Киевскую митрополию. Украину захлестнул сепаратизм. Сохранить братство русских и украинцев может только общая вера.
Антоний слушал, попыхивая в бороду. Тихон заторопился:
– Я понимаю, сколь тяжек сей крест, но за вас и север Украины, и Волынь. Противопоставьте истеричности националистов величавую уверенность в своих силах… У меня был человек гетмана Скоропадского. Павел Петрович не забыл, что он когда-то имел честь находиться в свите императора. Против Антония (Храповицкого) у гетмана возражений не будет.
– Скоропадскому что немцы скажут, то и сделает… А что он от вас-то хотел?
– Благословения.
Вечером на квартире секретаря Собора Шеина собрались – Антоний, Арсений (Стадницкий), Самарин, протопресвитер Любимов, протоиерей Рождественский, князь Евгений Николаевич Трубецкой… Остановились на более смиренном тихоновском проекте. Это было не воззвание к народу, а письмо – призыв к генералу Корнилову спасти Россию. Самарин и Любимов высказались против. Обсуждать подобный документ на Соборе – безумство, но Антоний был тверд.
Послание в Лиховом переулке зачитал Шеин. Зал ответил гробовой тишиной. Самарин осудил письмо, его поддержал епископ Иоанникий. На том обсуждение и закончилось.
Но жизнь мчалась, как на вороных. Скоро Собор слушал еще одно послание святейшего.
Брестский ленинский мир Тихон принял как надругательство над Русским государством. Слова документа дышали гневом и болью. «Благословен мир между народами, ибо все братья, всех призывает Господь мирно трудиться на земле, для всех уготовал Он Свои неисчислимые блага… Но тот ли это мир, о котором молится Церковь, которого жаждет народ? – вопрошал святейший. И сам же отвечал: – Заключенный ныне мир, по которому отторгаются от нас целые области, населенные православным народом, и отдаются на волю чужого по вере врага, десятки миллионов православных людей попадают в условия
