Зосимовой пустыни семидесятилетний старец Алексий.
Владыка Владимир поднял ковчежец, потряс, поставил. Ему подали ножницы. Даже у входа в храм слышали, как перерезается тесьма.
Владимир откинул крышку ковчежца и благословил Алексия.
Наступили мгновения, когда старец должен был совершить действо, может быть, самое главное в своей жизни.
Трижды осенив себя крестным знамением, зосимовский батюшка взял один из трех жребиев и вручил Владимиру.
Митрополит развернул листочек, прочитал, не напрягая голоса, но внятно:
– Тихон, митрополит Московский.
Мгновение безмерной тишины – и словно бы вздох облегчения:
– Аксиос!
– Аксиос! – подал возглас владыка, и все священство, все молящиеся подтвердили свою радость в третий раз:
– Аксиос! Достоин!
Протопресвитер Любимов вынул из ларца другие два жребия.
Третий по голосованию стал первым по судьбе.
В тот день, причащаясь, владыка Тихон испытал давно забытое чувство. Может быть, даже и младенческое. Вино, Святою Благодатью обращенное в Кровь Господа, обожгло небо, прокатилось электричеством по всем артериям и сосудам, и слышал он благоухание, и сладость была такая же, как в Клину, когда каждою кровинкою соединялся он с Тайной Бога и сам был этой Тайною.
На Троицком подворье жизнь словно бы замерла. Ждали известия.
Тихон прошел в кабинет. Развернул «Русское слово». Бойкий газетчик писал: «Все-таки надо признать, что наши настоящие властители Ленин и Троцкий люди недюжинные. Идут к своей цели напролом, не пренебрегая никакими средствами. Если это и нахалы, то не рядовые, а своего рода гении. Керенский перед ними мелок».
Сообщалось: цена рубля на международных рынках скатилась до четырех копеек.
Главою вооруженных сил назначен Крыленко (товарищ Абрам). Корнилов и Деникин из ставки в Быхове бежали.
Всем послам – отставка.
Тихон осторожно сложил газету, убрал с глаз.
Все, что осталось от старой, от неубитой пока что жизни, потянется за спасением к патриарху, а вся сила патриарха – в предании да в имени.
Открыл Псалтырь. Прочитал: «Боже! Будь милостив к нам и благослови нас, освети нас лицем Твоим, дабы познали на земле путь Твой, во всех народах спасение Твое. Да восхвалят Тебя народы, Боже; да восхвалят Тебя народы все».
Открыл Екклесиаста: «И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб… и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их».
Не находя себе места, взял альбом. Держал в руках, не трогая застежек. Вспомнилось, как шли с отцом в Торопец с кордона. Попали в дождь, но лужи были теплые, земля теплая…
– Вот и шагаю с той поры. Через Америку до Москвы дошел.
Отложил
