как князь Изяслав погиб.
– С чего ты о нём? – встревожился Владимир. – Экие у тебя мысли. Да не думай ты, прошло, схлынуло нахожденье ратное. Одолели мы ворогов. Мир грядёт.
Но Гида упрямо замотала головой.
– Я знаю. Это твой отец, он убил.
– Что ты городишь?! – Владимир в гневе вскочил с постели. – Кто такое сказывал?! Говори! Кто навет сей мерзкий выдумал?! Кто хощет нас с князьями Петром и Святополком рассорить?!
– Я… случайно… Слышала я… Как твой отец… в покое молился… Несла ему книгу… Апостола… Услышала… Говорил он: «Не хотел убивать его! Бес меня попутал! Изяслав, брат!»
Владимир судорожно ухватился пальцами за резную спинку кровати. Стоял, не шелохнувшись, с внезапным ужасом, пронзившим сердце; наконец, выйдя из оцепенения, поспешил успокоить притихшую жену:
– Ты… Верно, ошиблась ты… Не то услыхала.
– Нет, нет! – решительно замотала головой Гида. – Я ясно слышала. Тихо было, ночь… И шёпот жаркий… Не ошиблась я.
– Ну дак, верно, попросту не уразумела ты. – Владимир с усилием преодолел волнение, сел и приобнял дрожащую княгиню за плечи. – Верно, скорбел отец о том, что погиб князь Изяслав за его дело. Ведь вступился он за отца, повёл рать киевскую на Чернигов и вот… сгинул. Потому и корит себя отец, и кается пред Господом.
– Ты… Уверен в этом? – Гида отодвинула его руки и продолжила с внезапной суровой решимостью в голосе: – Владимир, муж мой! Я хочу, чтобы ты поклялся… Поклялся, что ничего не знал! Что в гибели князя Изяслава неповинен! Вот, поцелуй!
Она положила на ладонь нательный Владимиров крестик и поднесла к его лицу.
– Поцелуй, – требовательно повторила шёпотом.
Владимир прикоснулся к кресту губами, прошептал: «Клянусь!» – и Гида, тотчас успокоенная его словами, откинула голову на подушку.
– Ты не обманываешь меня, я знаю, – сказала она. – Ты не такой, как мой отец, король Гарольд. Вот он нарушил клятву, которую дал герцогу Вильгельму. И потом он погиб в бою с ним. Страшно это!
– Страшно, да. Но ты о том не мысли. Нет бо на мне греха сего тяжкого. А отец… Что ж, может, ты не то услыхала, а может… Да кто ведает? Одно скажу: не нам судить отцов наших. Спи давай.
Владимир любовно провёл ладонью по впалой Гидиной щеке.
…Княгиня уже давно безмятежно спала, тихонько посапывая, чуть приоткрыв рот, а Владимир всё лежал в смятении, забросив руки за голову и тупо глядя во тьму.
«Что ж ты наделал, отче?! Как же нам теперича жить?! Как тем же Изяславовым сынам в глаза глядеть?! – Немые отчаянные вопросы один за другим мрачной чередой выстраивались в возбуждённом мозгу. – Ты хотел земле блага?! Но рази ж мочно… рази мочно благие дела кровью, убивством вершить?! Нет, нет, отче! Но мне ли тебя судить, отче, княже великий?! Ты прав! Се страшно, дико, но – прав!!! С таковым бо князем, как Изяслав, не стоять земле Русской!»
Он заснул только перед рассветом,
