путь – и я, и он.
– Длинный, но безуспешный. В смысле отыскания нового партнера. Ты ведь по-прежнему хочешь обзавестись партнером, верно?
– Это у меня не первая строчка в списке приоритетов. Но мне казалось, что ты хотел получить от меня какой-то совет.
– Я решил, что для симметрии мне следует предложить собственный. Я ведь оказался прав по поводу Иуды. То есть Саймона Лефевра.
– Все оказались правы насчет Саймона. Если кому-то из моих родных понадобится консультация по генетике, мы придем к тебе, и я полагаю, что ты ее нам дашь за чашкой кофе, не прося ничего взамен. Но я вообще-то сама психолог. Саймон у меня в прошлом, мы с Джином живем отдельной жизнью, Юджиния и Карл – уже взрослые. У нас все отлично. А теперь скажи, что там происходит у вас с Рози.
Я разъяснил ситуацию с Хадсоном.
– Часто такое вижу, – заметила Клодия. – С одной стороны, я считаю, что у учителей масса отличных возможностей заметить, если с ребенком что-то неладно. И вы, безусловно, должны к ним прислушиваться. И уважать их опытность и наблюдения. Однако у учителей нет нужной квалификации, чтобы диагностировать аутизм. Не говоря уж о целом диапазоне расстройств, которые можно за него принять.
– Великолепный аргумент.
– Если вы решите обратиться за диагнозом, подробно обрисуйте психологу картину, а не спрашивайте: «У него аутизм? Да или нет?»
– Разумеется. Это вытекает из твоего предыдущего тезиса.
– И еще, – произнесла она. – Я знаю, ты настроен на то, чтобы мыслить в понятиях генетики. Но не забывай и про среду. У Хадсона твои гены, но ты не только его биологический отец, ты его растил, и… как бы это сказать… некоторые твои черты… частично совпадают с диагностическими критериями.
Теперь я получил необходимую информацию.
– Сядь, допей кофе, – предложила Клодия. – Я больше ни слова не скажу про аутизм. Но ведь Рози тяжело приходится с Хадсоном, верно?
– Полагаю, всем родителям тяжело приходится с детьми.
– Просто в последний раз, когда мы с тобой говорили, ты обмолвился, что твоя сексуальная жизнь резко пошла на спад, когда Хадсону было четыре или пять.
– Совершенно верно. Мы хотели завести второго ребенка, а наиболее распространенная причина бесплодия – недостаточная частота половых актов. Я неоднократно указывал на это Рози.
– Может, дело в этом? На подсознательном уровне она не очень-то хотела второго ребенка, она ведь и с одним едва справлялась. К тому же у нее был шанс выйти на работу.
– Она никогда об этом не упоминала.
– А люди не всегда упоминают о своих мотивах. Бывает, что они и сами их не знают. Вот почему без работы я не останусь.
Ласло сидел за своим рабочим столом. Я нашел себе место, достал ноутбук и тоже стал работать – пока он не снял защитные наушники и не встал, чтобы устроить себе перерыв. Наша беседа была краткой, деловой и откровенной. С Ласло по-другому и не побеседуешь.
