крепко, что и дураку понятно, каков мой ответ. Он бросает меня на диван, ложится сверху. Мы долго целуемся, затем Руссо отрывается от меня и смотрит в глаза. Улыбаюсь и глажу его резко очерченные скулы и подбородок. Тянусь к трусам и сжимаю Сэма, Руссо вскрикивает от боли и морщится.
– Ох! Прости! – я одергиваю руку.
Он выуживает Сэма, и я застываю от ужаса.
– Что это с ним?
– Сэм получил ранение, и ему требуется реабилитация.
– Хорошо, что не пал смертью храбрых, – шучу я, лицо Руссо мрачнеет, и я тут же извиняюсь.
Он вскакивает, поправляет трусы и хлопает меня по попе.
– Марш на кухню, а то я сейчас с голоду сдохну!
Вскакиваю с дивана, бросаю на него игривый взгляд. Но контакт потерян, Руссо уже в своих мыслях.
– И не шути так больше про Сэма, детка, – слышу я уже за поворотом.
Боже мой, какой же он обидчивый и чувствительный!
Аристарх
Если бы мне хоть одним глазом позволили взглянуть, как пройдет эта Варфоломеевская ночь, я наотрез отказался бы от экзекуции и послал Верону на хирургическую дефлорацию. Уж лучше рассечь плеву скальпелем, чем смотреть, как мучается твоя любимая. Нет, конечно, мои собственные ощущения зашкаливали и затмевали все, что было до Вероны, но я шизец как перетрухал за ее психику. Я помнил о тиране-отце и что ей, бедняжке, пришлось пережить в детстве. У большинства таких детей потом проблемы в отношениях, а зачастую и с сексом. У ее брата они точно есть!
Утром я боялся обнаружить ее где-нибудь под столом раскачивающейся и поющей ту самую дурацкую колыбельную песню. Черт! Никогда ее не забуду! Слава богу, мои опасения не подтвердились, Верона была не просто в порядке, а светилась от счастья.
Увидев Верону в боксерах, испытал такой драйв, что сгреб ее в охапку и долго кружил как шизоидный романтик. А еще вздохнул с облегчением, когда понял, что Верона сгребла с полок мою одежду, но не полезла шарить по запечатанным коробкам. Она прошла мой первый тест. Где-то я читал, что любопытство – это дочь невежества, полностью с этим согласен. Терпеть не могу, когда телки роются в моих вещах. Я не раз заставал их за копанием в телефоне или бумажнике. После такого я уже никогда не перезванивал. Именно за любопытство и тотальный контроль я ненавидел Лили. Она приходила в бешенство от того, как рьяно я сопротивлялся и выставлял между нами границы.
Пока Верона колдует на кухне, я принял душ, побрился и заглянул в аптечку. Нужно найти что-нибудь, что подлатает Цепного Пса Сэма. Морщась от боли, я стянул облезшую кожу с головки и намазал мазь густым слоем. Черт! Ну надо ж было так ухитриться!
Выхожу из ванной голым. С каменным лицом сажусь за стол.
– Что на завтрак?
Пахнет, кстати, круто, но ей не говорю, хмурюсь, пусть понервничает. Сегодня я садюга! Еще бы, мазь-то шипит!
– Ты будешь завтракать в таком виде? – она таращится на меня как на эксгибициониста.
– Намазал Сэма живительным эликсиром, пусть впитается.
