я не верю. Моя мама, отец, брат, как ты говоришь – обыватели, переживают и за меня, и за то, что здесь происходит.
– Наверное, это так, но тем хуже для них самих.
– Как ты думаешь, чем все это кончится?
– Мы победим, но все равно когда – нибудь, умрем.
– Нет, что будет потом?
– Наверное, ничего.
– Ничего. Да ты только вспомни, что говорил Он, тогда, с танка.
– А разве люди и весь мир после всего этого изменятся?
– Конечно.
– И они с новой силой бросятся убивать друг друга. Свобода, Равенство и Братство – всегда заканчиваются Гильотиной.
– Несколько минут назад ты говорил по-другому Что с тобой, почему ты здесь?
– Потому, что я знал, что встречу тебя.
Мы прошли еще немного вдоль широкой освещенной улицы, и я обнял ее за плечи. Она лишь слегка повернула в мою сторону голову и ничего не сказала. Вскоре мы свернули в какой – то темный переулок и очутились на детской площадке, на которой чернели обросшие грязью потрепанные качели и согнутая на бок карусель. Между ними возвышался деревянный домик – теремок – единственное строение оставшееся, наверное, от проводившегося здесь, когда – то детского праздника. Не раздумывая, я шагнул вовнутрь этого терема и резким движением руки втащил за собой Надежду. Бросив сумку, я обвил девушку своими руками и губами попытался раскрыть ее упрямо сжатый рот. Она вскрикнула, отвернула лицо, стараясь пальцами оттолкнуть меня, но я чуть приподнял ее и наклонился вперед так, что в испуге она была вынуждена обхватить руками мою шею. Затем, не отпуская, я встал на колени и осторожно положил ее на дощатый пол. Она смотрела на меня своими огромными глазами и, казалось, онемела от ужаса. Я поцеловал ее в холодную щеку и провел рукой вдоль тела. Надежда молчала, не сводя с меня глаз.
Она так и не проронила ни звука, и только легкая волна пробежала по ее телу. Когда мы встали, она попросила меня отвернуться, и я подчинился, краем глаза продолжая наблюдать за ней. Надежда медленно одевалась, делая это скорее машинально, чем осознанно. Закончив, она попыталась привести в порядок свои волосы, но затем неожиданно села на корточки и, обхватив свою голову руками, заплакала.
Я вышел из домика, сел на стоящую возле него скамейку, затем встал, с намерением вернуться, но, не дойдя несколько шагов, раздумал. Мне вдруг захотелось уйти, убежать от этого места, но сделать этого я, почему – то, не мог. Немного побродив по площадке, я подошел к двери домика и негромко позвал девушку. Мне пришлось выкурить две сигареты, прежде чем она появилась. Надежда тихо села рядом, и мы долго молчали, вслушиваясь в мокрый шелест, шевелящихся у нас под ногами листьев.
– Почему ты остался? – Вдруг спросила она.
– Ты думала, что я поступлю иначе? – Ответил я.
– Я ничего не думала, я только спросила – почему ты остался?
– Потому что, я не знаю почему.
– Что, почему?
– Почему все это
