вдруг рано найдут? А он весь избитый? Нет уж, так нельзя оставлять, – возразила Даша, отхлебывая самогон. В бутылке оставалось не больше четверти.
– Зато, если найдут его, закопанного в землю, тогда вопросы возникнут – а кто его хоронил, если он один живет, и вокруг ни души? И почему нет ни гроба, ни креста? Поймут, что тело прятали, – прошептала тревожно Люда и глотнула еще горячительного.
– Да кто его в земле-то найдет? – фыркнула Даша.
– Мало ли.
– Не найдет. Поглубже закопают.
– Может, лучше его в озеро бросить, а? – оживилась вдруг Люда, осененная, как ей казалось, блестящей идеей. – Тут от входной двери три шага сделать. Бульк, и нет его. И копать не нужно. Уж там его точно не найдут. Сомы сожрут, и никаких следов не останется.
– А что… Идея неплохая… – Даша перевела взгляд на тело хозяина дома. – Жаль, камня нет, чтоб на шею повесить.
– О, смотри, вон топор в углу. Давай снимем с топорища и привяжем за веревку, – предложила Люда.
– Одного топора может быть мало.
– Щас, погоди, поищу, – Люда встала и пошла за топором, перешагивая через лежащих и при этом высоко вскидывая длинные угловатые ноги. Вернулась с топором и огромным молотком.
– Этого должно хватить. Молоток нашла. Тяжеленный!
– Ничего себе. Да это кувалда! Теперь веревку надо какую-то, – Даша наступила ногой на лезвие и сдернула с топора топорище, которое так усохло, что соскочило без труда. Потом то же проделала и с молотком. Люда в это время срезала ножом веревку, натянутую под потолком, наверное, для сушки одежды. Хотя странно было думать, что грязный вонючий старик когда-нибудь ее стирал. Вместе они соорудили два грузила.
– Пойдет, – решила Даша, взвесив их в руке. – Всплыть не должен. Мужики проснутся и утопят.
– Слушай, а давай сами? – предложила осмелевшая Люда. Хмель растекся по жилам, вытеснив страх.
– Еще не хватало тяжесть такую таскать, – возмутилась та. – Кто укокошил, тот пусть и таскает!
– Да, но я не могу уже на него смотреть, – возразила долговязая. – Лучше убрать тело отсюда поскорее, а потом можно и расслабиться да еще самогоночки выпить! Хорошо ведь сидим? А будет еще лучше.
– Ну, не знаю. Может, ты и права. Мне тоже неприятно, что мертвяк в избе лежит. Все настроение портит, – Даша снова взглянула на тело, оценивая вес. Не такой уж он и тяжелый, должно быть. Вон, высох весь, одни кости под одеждой торчат. Поди, весит не больше гуся. Хотя она и не знала, сколько весят обычно средние гуси, но почему-то именно такое сравнение пришло ей на ум при виде скрюченного стариковского тела. – Давай попробуем.
Вдвоем они легко подняли его, будто то был старый матрас, и понесли к двери. Люда, пятясь, наступила на руку спящего мужа, и Колян выдал во сне длинную нечленораздельную тираду, в которой угадывались нецензурные слова. Она раздраженно лягнула его ногой и проворчала:
– Нагадил, скотина, убирают за ним, а он еще недовольный! И так всю жизнь! И где были мои глаза,
