то ему могут понадобиться медикаменты.
При прощании лица Великих Княжон опухли от слез, приближенные боялись, что если у кого-нибудь одного сдадут нервы, не выдержат и все остальные. А «Государь и Государыня были серьезны и сосредоточены. Чувствовалось, что они готовы всем пожертвовать, в том числе и жизнью, если Господь, в неисповедимых путях Своих, потребует этого для спасения страны. Никогда они не проявляли к нам больше доброты и заботливости. Та великая духовная ясность и поразительная вера, которой они проникнуты, передаются и нам» (Жильяр).
Кобылинский был настроен оптимистично: у него создалось впечатление, что Яковлев не испытывает вражды к Императору, и, более того, старается Его спасти. Генерал Татищев радужных надежд не разделял. По его мнению, наступал самый серьезный кризис из всех, через которые когда-либо проходила Семья (дальнейшие события подтвердили прозорливость подчас наивного генерала).
Судя по письмам Ильи Сергеевича Татищева из Тобольска, он не сомневался в неминуемой смерти своей и Царственных Узников. Это предчувствие было, как он пишет, у всех, кроме Алексея Николаевича и двух младших Великих Княжон. Вслух об этом не говорили, но когда Мария или Анастасия Николаевны мечтали о жизни в Крыму после освобождения, Их старшие Сестры переводили разговор.
В ночь на 26 апреля Государь, Государыня, Великая Княжна Мария Николаевна, доктор Боткин, князь Долгоруков, а также служащие А. Демидова, И. Седнев, Т.И. Чемодуров выехали в Екатеринбург.
Повозки подали крестьянские, даже без сидений, единственный крытый возок выискали для Государыни. Доктор Боткин решительно заявил, что Ее Величество не может путешествовать в таких условиях. Тогда на дно тарантаса настелили соломы, сверху положили пледы, а на них бросили несколько подушек. Доктор Боткин ехал в заячьем тулупчике князя Долгорукова. Каким неожиданно-вечным символом милосердия стал этот «заячий тулупчик»! Огромному доктору он, вероятно, был так же мал, как и известному персонажу Пушкина. В доху доктора закутали Государыню и Марию Николаевну, у которых нашлись только легкие шубки. Комиссар Яковлев, увидев Государя в солдатской шинели, кинулся в дом, снял с вешалки пальто и положил его в тележку, сказав: «Если сейчас не нужно, то пригодится в дороге».
Татьяна Мельник-Боткина: «Я посмотрела в сторону дома. Там, на крыльце, стояли три фигуры в серых костюмах и долго смотрели вдаль, потом повернулись и медленно, одна за другой пошли в дом». Горько плачущий русский мальчик, Наследник Цесаревич Алексей Николаевич, и оставшийся с ним по просьбе Государыни Жильяр слышали, как загрохотали экипажи и как, рыдая, возвращались к себе Великие Княжны, три несчастные русские девочки.
Снег уже таял. Ожидали, что с часу на час тронется Иртыш. Лед на реках опасно трещал.
Из дневника Государя: «13 апреля. В четыре часа утра простились с дорогими детьми… Погода была холодная, дорога очень тяжелая и страшно тряская от подмерзшей колеи. Переехали
