что. Да и волосы у меня выпали после химии, борода поредела, не хочу, чтобы ты меня таким видела».
И мы стали вспоминать ВРБ. Как они играли вместе у Юденича. Валера Долженков героев играл, а Валера Белякович в массовке бегал и рисовал уморительные карикатуры на сцены из спектакля. Однажды подходит Белякович к Долженкову и говорит: «Юденич просил тебе передать, что ты – фашист». Оторопь. Потом выяснилось, что полная цитата из Юденича звучала бы: «фашист от искусства».
Мы проговорили минут двадцать. Валерий Михайлович смеялся весь разговор. Вспоминал, что вспоминалось, я ни о чём не спрашивала. В конце разговора даже сказал: как хорошо поговорили, я будто и не болел эти двадцать минут.
Валерий Михайлович вспоминает, как ВРБ нарисовал его в роли Сорина. Как же это было смешно и трогательно. Какой несравненный был у ВРБ юмор. Это был юмор Фальстафа. Он сам был «ренессансный человек». Играли «Ромео» на гастролях, громадный зал, всё не как дома. Валерий Долженков играет князя, он в белом костюме, и он совершенно растерялся. За кулисами подходит к Валерию Долженкову Валерий Белякович и говорит: «Ты руками-то делай что-нибудь, помаши что ли, а то стоишь как фуй шахматный». И тут у Валерия Михайловича открывается второе дыхание.
Или вот ещё история, уже на Юго-Западе. Перед спектаклем Валера Белякович подходит к Валере Долженкову и говорит: «Сегодня брат одного известного поэта придёт, имени не могу назвать, так что ты давай, играй!». И Валерий Михайлович даёт по полной, брат так брат.
Последний раз они виделись на «Эдипе». Валерий Михайлович уже ушёл из театра, но по просьбе Валерия Романовича кого-то заменял. А в «Эдипе» тексты – всё про смерть. «Сегодня, завтра, через год – вы все умрёте» и так далее. Валерий Михайлович был уже не очень здоров и сказал в шутку Валерию Романовичу: «Вот ты меня играть заставляешь, а я ведь помереть могу на этих твоих текстах». Поржали, сыграли, через пару недель Валерия Романовича не стало.
«Он был праздником. Для всех. И для зрителей, и для актёров…. Юбилеи мне устраивал, и на 50-летие, и на 60-летие… когда я совсем уходил из театра, «корону шута» мне подарил при всех, все меня на пенсию провожали аплодисментами… он для всех был папой… он до сих пор обо мне заботится, звание заслуженного мне выбил, у меня теперь прибавка к пенсии, и театр его до сих пор мне помогает деньгами… светлые воспоминания, светлая память…»
И в дополнение несколько отрывков из нашего с Валерием Михайловичем интервью семилетней давности:
«Родился я в Москве, москвич в первом поколение. Мама с мужем сбежали сюда от коллективизации. Потом у мамы погиб муж в войну. Она встретила отца, и я родился в 1947-ом. Любви между ними не было, в то время найти мужчину было само по себе большой удачей. Сходились, кто живой остался. Я сейчас, вспоминая историю семьи, иногда думаю, а вот не убили бы маминого мужа, и меня бы не было. Во всём есть другая логика, не общепринятая. В каком районе я родился? Сейчас он называется Перовский. Я там так и живу. На 1-ой Владимирской улице. Я когда-то жил на 8-ой, а теперь их только три
