темнеет рано, можно ее попросить и сказку рассказать. За окном и в трубе завывает ветер, и слышался им то плач, то вой, то уханье. А на печи тепло. Изба от мороза потрескивает. Дочь на мать с печи посматривает – ну скоро ли она закончит свои бесчисленные дела и к ней заберется? И когда наступает этот момент, то садятся они, прижавшись бок к боку, и Анисья начинает сказки сказывать. Вечером лучину зажигали только чтобы поужинать да чугунки в печь поставить, а разговаривать и сказки сказывать можно и в темноте.
Сказка на Руси – дело святое. Ее рассказывали и в бедных лачугах, и в богатых дворцах. Она передавалась из поколения в поколение. Что-то допридумывали, что-то искажали, каждый сказитель свое что-нибудь вносил, и получалось, что у одной сказки уже несколько интерпретаций. В детских сказках двойной смысл: что-то рассказчик подскажет, а до чего-то ребенок додумается.
И вот уже девочка и не в своей деревне, а уносит ее воображение в страну драконов и жар-птиц. И сосед у нее не Назар Монахов, а Иван-царевич, а подружка Полина – Елена Прекрасная. Она боится дышать, чтобы не спугнуть эти видения. И только потрескивание стен от мороза или скрип открывающейся двери возвращают ее к действительности.
Анисья сказок знала немного, но умела переиначить, придумать что-нибудь новенькое. То имена героев изменит, то место действия загонит за высокие горы, за далекие моря. Сказки были разные – про бедных и богатых, про царей и королевичей, про богатырей русских, которые справедливость могли восстановить. И, конечно, про Иванушку-дурачка, что всегда царевичей умом превосходил и победителем оказывался. И слушала Василиса, открыв рот, моргнуть боялась, как бы чего не пропустить. Но не любила сказок с плохим концом.
– И никто ему не помог? – в испуге округляла она глаза.
– Некому было помочь, – горестно вздыхала Анисья. И видя, как переживала девочка неудачу героя, тут же начинала рассказывать другую сказку, с более счастливым концом. Радость в глазах слушательницы плескалась через край. Но чаще Анисья рассказывает, а руки ее что-нибудь обязательно делают – то фасоль перебирают, то сметану мутовкой в рыльнике взбивают. А зимой, когда завершены полевые работы, ткали и вышивали. Мать сидит за прялкой, а дочь зачарованно наблюдает, как мозолистые пальцы матери вытягивают мягкий ленок или шерсть, и на ее глазах из кудели они превращаются в нить. Льняные холсты отбелят, а часть окрасят с помощью растений. Один кусок холста в отварах листьев березы и шелухи лука окрасят. Он желтым выйдет. Второе полотно – в настое крапивы, чтобы зеленый цвет получить. Фиолетовый – из ягод ежевики. Но очень им с матушкой нравился синий цвет, причем Анисье был по душе оттенок из ягод черники, а Василисе – из коры ясеня. А потом мама сошьет ей новый сарафан, а тяте рубаху. И обязательно мама на ее сарафане вышьет цветы и птичек, а тяте по воротнику сделает неброскую вышивку.
Отцу нравились такие украшения, и он втайне гордился, что жена у него настоящая мастерица.
Наслушается маленькая Василиса
