style="font-size:15px;"> – Тебе будет плохо, если мы останемся здесь еще на два дня? Мы ни разу не искупались на местном пляже. Глупо было бы уехать отсюда, даже ни разу не искупавшись. А куда мы отправимся, когда уедем отсюда? О-о. Мы ведь еще не решили. Подумаем об этом сегодня вечером или завтра утром. У тебя есть предложения?
– Я готов ехать куда угодно, – сказал Дэвид.
– Хорошо, туда и поедем.
– «Куда угодно» – широкое понятие.
– Хорошо бы подальше от людей. Я сама уложу наши вещи.
– Нам нечего укладывать: достаточно положить в чемодан туалетные принадлежности и застегнуть замки.
– Ты только скажи, и мы уедем хоть завтра утром. Я больше не хочу доставлять тебе ни малейших огорчений.
В дверь постучал официант.
– «Перье-Жуэ» не осталось, мадам, я принес «Лансон».
Девушка перестала плакать, но Дэвид продолжал держать ее руки в своих.
– Я знаю, – сказал он ей.
Глава шестая
Утро они провели в музее «Прадо» и теперь сидели в ресторане, расположенном в здании старой постройки с толстыми каменными стенами. Все здесь дышало прохладой и стариной: тяжелые, видавшие виды деревянные столы и стулья, вдоль стен – бочонки с вином. Здесь царил бы полный мрак, если бы не свет, проникавший сквозь распахнутую настежь дверь. Официант принес два бокала мансанильи[20] из винограда, выращенного в долине Marismas в окрестностях Кадиса, к вину подали тончайшие ломтики знаменитой копченой испанской ветчины, которую готовят только из свиней, откормленных желудями, острую ярко-красную ветчинную колбасу и какую-то темную, еще больше наперченную колбасу из города Вик, а также оливки, фаршированные анчоусами и чесноком. Они не торопясь ели и запивали еду легким вином с ореховым привкусом.
На столе рядом с Кэтрин лежал испанско-английский разговорник с зеленой обложкой, Дэвид запасся стопкой утренних газет. День выдался жаркий, но здесь, за толстыми стенами, еще держалась прохлада.
– Не желаете отведать гаспаччо? – спросил пожилой официант, снова наполняя их бокалы.
– А сеньорите понравится?
– Испытайте ее, – мрачно ответил официант, будто речь шла о кобыле.
Подали гаспаччо. В большой миске супа, заправленного оливковым маслом и уксусом, плавали колотый лед, мелко нарезанные огурцы, помидоры, чесночный хлеб, зеленый и красный перец.
– Салатный суп, – заметила Кэтрин. – Вкусно.
– Гаспаччо, – пожал плечами официант.
Они пили вальдепеньяс[21] из большого кувшина; после мансанильи он показался тяжелым и крепким, и, хотя гаспаччо немного смягчил его действие, вино заметно ударило им в голову.
– Что это за вино? – спросила Кэтрин у Дэвида.
– Африканское.
– Знаешь поговорку: Африка начинается у Пиренеев, – сказала Кэтрин. – Я помню, как поразилась, в первый раз услышав ее.
– Это всего лишь поговорка.
Сорт белого вина, разновидность хереса.
Сорт красного вина.
