что можно настолько сильно любить, что все остальное теряет значение и словно бы не существует. До женитьбы у него была масса проблем, но за минувшие три недели он ни разу не вспомнил о них; у него не было желания писать и думать о чем бы то ни было, кроме этой девушки, которую он любил и которая стала теперь его женой. С Кэтрин у него ни разу не было тягостного момента отрезвления, который всегда наступал после близости с женщиной. С нею этого не было. Они занимались любовью, ели, пили и снова любили друг друга. Это была очень простая жизнь, но в той, другой, прошлой жизни он никогда не был так полно, по-настоящему, счастлив. Насколько он мог судить, Кэтрин была так же счастлива, но сегодня вдруг возникла эта идея с переменой и с сюрпризом… Но возможно, это будет перемена к лучшему и приятный сюрприз. В конце концов, алкоголь и чтение местной газеты довели его до того, что он уже с нетерпением ждал появления Кэтрин – что бы она там ни придумала.
Сегодня впервые с того момента, как они отправились в свадебное путешествие, он пил один. Правда, сейчас он не писал, а его единственным правилом в отношении выпивки было не пить до и во время работы. Как хорошо было бы снова засесть за работу! Он отлично знал, что это время скоро придет, и тогда ему придется все время напоминать себе о том, что нельзя быть эгоистом, и, кроме того, придется как-то объяснить Кэтрин: он может работать только в полном уединении. Она должна понять, что он сожалеет об этой необходимости и что это вовсе не прихоть. Дэвид не сомневался, что Кэтрин отнесется к его словам с пониманием и найдет, чем себя занять, однако мысль о том, чтобы начать работу сейчас, когда им обоим было так хорошо, показалась ему ненавистной. Тем более что для работы нужна ясная голова. Интересно, понимает ли это Кэтрин? Может, и понимает. Ведь что-то она имела в виду, когда сказала, что ей необходимо измениться? Хорошо, если так. Но что это может быть? Что может связать их крепче, чем они уже связаны? Их близость ничто не омрачает – есть только счастье, любовь, голод, восстановление сил и снова любовь.
Он обнаружил, что уже допил свой коньяк, а день клонится к закату. Он взял еще коньяка и попытался сосредоточиться на газете. Но газета не вызвала у него обычного интереса, и он стал смотреть на вечернее солнце, тяжело опускавшееся в море, и наконец в кафе раздались ее шаги и гортанный голос:
– Привет, милый.
Она быстро прошла к столу, села напротив и вздернула подбородок, подставив его взгляду свое лицо с золотистой кожей, покрытой мелкими веснушками, и смеющиеся глаза. Ее волосы были острижены коротко, как у мальчишки. Бескомпромиссная стрижка. По-прежнему густые и тяжелые волосы были отчесаны назад, а по бокам сильно сострижены, так что стали видны ее плотно прилегающие к голове уши. Она повернула голову, прогнулась назад, так что грудь ее слегка приподнялась, и сказала:
– Пожалуйста, поцелуй меня.
Он поцеловал, вновь посмотрел ей в лицо и на ее новую прическу и опять поцеловал.
– Тебе нравится? Потрогай, какие они стали гладкие. Потрогай сзади, – сказала она.
