что может быть кроме войны. Пусть каждый отряд придумает свой вариант, а потом обсудим не спеша. Большой дело второпях не делают, важный решения быстро не принимают, – тихо, но уверенно говорил Ахмед, с акцентом, коверкая слова, но глупого ничего не сказал.
Уходя со сцены, многозначительно посмотрел на Алексея. «Да, интересный человек, – подумал Алёша,– и мысль интересную высказал. Война или нет войны – не альтернатива вообще. Войне нужно что-то противопоставить».
Александр, правая рука Андрея, хотел подняться на сцену. Но терпение у мальчишек закончилось. Не любят они слушать длинные речи.
– Всё, хватит на сегодня!
– Надоело!
– Назначайте другое собрание!
– Будем думать!
– Перемирие на неделю!
– Устали биться!
– Жратвы лучше найдите!
– Как воевать голодными!
Парни начали расходиться. Андрей подошёл к Алексею.
– Что-то ты больно умный стал. Где мыслей таких понабрался? Кто тебя научил? – жёстко спросил Андрей.
– Ты о чём? – не понял Алексей.
– Мне нужно имя. Кто автор этих идей?
– Каких идей?
– Не надо прикидываться. Я всё равно узнаю.Семь лет воевал, а сейчас вдруг захотел прекратить войну. Кто тебе подсказал эту идею? – наседал Андрей.
– Что за разборка во время перемирия? – вмешался Ахмед, подошедший к ним вместе со своей командой.
– Гуляй мимо, чучмек, – огрызнулся Андрей.
– Грубый, очень грубый человек, – миролюбиво ответил Ахмед. – Зачем ругаешься?
Алексей в очередной раз удивился выдержке Ахмеда. Мало кто из парней способен выдержать насмешку, не потеряв самообладания.
Андрей не стал продолжать разговор при свидетелях.
– Мы ещё поговорим об этом, – сказал он, свистнул своей команде и ушёл прочь.
6. Поиск
Судорожно запихивая в рюкзачок вещи, чтобы переодеться на Нижнем берегу, я думала только об одном: как найти его. Нет, думать я не могла. Щёки горели. Что там щёки, всё внутри пылало, торопило, рвалось. Казалось, если сейчас, сию минуту, я не выпущу из себя рвущегося наружу джинна, то взорвусь. Я не могла дождаться такси. Хотелось бежать, лететь, ползти, в конце концов, но только не оставаться на месте. То слёзы душили, то глупая улыбка, выползшая сквозь слёзы, застывала на лице, как тонкий лёд на только что вставшей реке. Вот-вот прорвётся что-то сквозь улыбку, то ли смех, то ли плач, и заполнит всё вокруг. Таким необъятным, таким и изнуряющим, и радостным одновременно, было ощущение.
Такси. Записку маме, убежать до её прихода. Быстрей. Мама не поверит, она насторожена и что-то чувствует после прихода полиции, но пока молчит – собирает информацию. Безмятежное небо: мутно-красный, переходящий в жёлтый, затем в
