бы он ни отправился, везде шли разговоры, что девушки, желающие «телесной связи» – настоящего физического благословения – с красивым тулку, могли просто прийти к нему на свидание. Каждый вечер молодые женщины буквально выстраивались в очередь у его дома.
Однако Вангчог Дордже был совершенным йогином, сумевшим обратить вспять белое начало и, в отличие от обычных мужчин, которые извергают семя, никогда не был причиной чьей-либо беременности. Не знаю, хорошо это или плохо, но было именно так. С другой стороны, часто ли можно было слышать в старые времена, чтобы у кого-то была сотня подружек, но ни одна из них не забеременела?
Чокгьюр Лингпа питал безмерную веру в великого Патрула, и все его дети – в том числе и Вангчог Дордже – стали учениками этого учителя. После смерти Чокгьюра Лингпы Вангчог Дордже отправился в лагерь Патрула. Поскольку многие из учеников Патрула были полноправными мастерами, в Кхаме говорили, что этот лагерь напоминает логово снежных львов, которые потом разнесут львиный рык святой Дхармы во всех направлениях.
Как сын великого тертона, Вангчог Дордже прибыл в этот лагерь с большой пышностью, восседая на коне и сопровождаемый большой свитой. Патрул же, в отличие от него, посвятил себя монашеской жизни и, конечно же, не был женат. Он часто советовал быть как «дитя гор, одетое в туман», говоря о том, какое благо жить просто, как жили в древности первые практики линии кагью.
Однажды Патрул давал совет следовать их примеру, отказавшись от любых изысков. «Чтобы практиковать истинную Дхарму, нужно всегда садиться пониже и одеваться в обноски, – говорил он собравшимся. – Никогда не считалось, что нужно ставить себя выше других и одеваться в парчу».
Вдохновлённый этими словами, Вангчог Дордже подумал: «Вот что мне нужно!» И он сбросил с себя все свои парчовые одеяния и взамен стал носить простой плащ из дешёвого войлока. Также он распустил всю свиту, оставив себе лишь одного слугу, и вернул всех своих коней монастырю Чокгьюра Лингпы. Потом он обрил голову и принял от Патрула монашеские обеты. Там он прожил три года, отказавшись от всего своего имущества.
Но, после того как он взял обет стать нищим странствующим отшельником и сбрил свои чудные волосы, его блистательный облик потускнел и внешность стала заурядной. Он стал бледным, болезненным, начал сутулиться.
Суровый образ жизни явно плохо сказался на его положении держателя учений-терма. В частности, постригшись, он нарушил связь-самайю с дакини. Чтобы тертон сумел записать тайные символы, начертанные в терма, необходимо, чтобы слоги ясно реяли перед его взором. Но теперь оказалось, что они стали расплываться, мелькать и мельчать. В результате он не смог расшифровать и записать ни одного терма.
Возвращение Вангчога Дордже домой было совершенно непохоже на то, как он, бывало, прибывал туда – как и его отец – в сопровождении сорока всадников и каравана яков. Вместо того он прошёл пешком весь путь от Голока, что в северо-восточной части Кхама, с
