и всех нас: и меня, и верзил на три буквы пошлет, он же с гордостью согласился:
– Да, я гомик, чего желаю и вам.
– Ну спасибо, – ответила я, – и без ваших желаний с трех лет только мужчинами интересуюсь. Правда, сама не знаю зачем.
Верзилы хором заржали, а партнер озабоченно посмотрел на часы и спросил:
– Так мы работаем? Времени у меня в обрез, через час должен быть в главной студии.
Человечек захлопал в ладоши:
– Все! Все! Работаем! Работаем! Посторонние из помещения вон!
Верзилы послушно вышли из комнаты, я попыталась увязаться за ними, но партнер мне путь преградил. Дверь захлопнулась; я растерялась:
– И что прикажете делать?
Человечек направился к видеокамере.
– Вам ничего делать не надо, просто стойте, – сказал он и обратился к партнеру: – Арнольд, начинай, дорогой, потихоньку.
Арнольд искусственным движением сбросил майку и неистово прикусил губу. Страстно закатывая глаза, он медленно пошел на меня.
– Стоп! Стоп-стоп-стоп! – завопил человечек и пришел в отчаяние: – Не-ет, я так не могу! Почему эта баба стоит?
Баба?! Я рассвирепела:
– А что я должна, по-вашему, делать? Вы сами мне велели стоять!
– Но не с таким же дурацким видом. Кто во время любви так таращит глаза?
– Еще и не так таращат, – поделилась я жизненным наблюдением.
– Может быть, но мне все это противно. Натурализма терпеть не могу. Я весь в искусстве.
– И что прикажете делать?
Человечек топнул маленькой ножкой:
– Не знаю, что угодно, но только не то, что вы делаете, и не по-дурацки.
– Прикрой глаза, – нервно поглядывая на часы, посоветовал мне Арнольд.
Я плюнула и прикрыла. Естественно, сразу лишилась возможности наблюдать за партнером. А в комнате, между тем, интересное нечто происходило. Нечто такое, что нравилось человечку. Он радостно приговаривал:
– Хорошо, хорошо, дорогой, ты гений, Арнольд, ты гений не только в постели.
Любопытство одолело меня, я открыла глаза и разочаровалась. Арнольд в спортивных трусах стоял на стуле и каким-то странным образом лениво витал надо мной. Вдруг он состроил дикую рожу, издав рев молодого быка, вступившего в первый брачный сезон. Я обалдела и, как последняя идиотка, открыла рот.
– Оч-чень хорошо, – сказал человечек. – Вы весьма эротично на него посмотрели. Ну все. Думаю, хватит. Одевайтесь. Впрочем, что это я? Вы же не раздевались.
– Вот именно, сами не дали раздеться, – с обидой напомнила я. – Между прочим, сглупили. Но, что о том, все в прошлом, как и моя фигура.
Человечек колдовал над камерой и не обращал на меня внимания.
– Съемка закончена? – уточнила я.
Он безразлично кивнул.
– И что я должна теперь делать?
Человечек пожал плечами:
– Что хотите. Вы мне не нужны.
– Вы
