И тот молоденький солдат, из местных, тоже это чувствовал.
– Мадам, пойдемте, я перевяжу вашу рану.
– Как он смеет обращаться со мной как… как с какой-нибудь негодяйкой. Я – почтенная вдова… у нас, в Каркасоне, такие вещи не делаются.
– Нам нужно уходить.
– Уходить?
Несмотря на потрясение, мадам Нубель была в ярости.
– Думаю, вам не стоит быть здесь, когда они будут выходить из дома. Хотя они утверждают, что действуют по приказу сенешаля, я в это не верю. Неужели капитан королевского гарнизона стал бы вести себя с вами так, как повел себя этот? К тому же люди сенешаля носят голубое. А эти мерзавцы одеты в зеленое безо всяких опознавательных знаков.
– Но я же потребовала у них показать приказ…
– Который они вам так и не показали, – напомнила ей Мину, вновь бросая взгляд на пансион. – Я уверена, что они вольные солдаты. Или – того хуже – наемники.
– Я не сделала ничего дурного. Я не позволю выгнать меня из моего же собственного дома.
– Пожалуйста, мадам. Это только пока не остынет гнев этого так называемого капитана. Если они не найдут человека, которого ищут…
– Они его не найдут, потому что он ушел на рассвете и не возвращался.
– Тогда его недовольство только увеличится и он будет искать кого-нибудь, на ком можно сорвать зло.
Мадам Нубель нахмурилась:
– Мой постоялец показался мне довольно приятным малым. Он, конечно, не из здешних мест, но человек вежливый. И волосы у него цвета лисьего хвоста.
– Капитан грозился поставить вас к позорному столбу, – сказала Мину настойчиво.
– Он не посмеет. На каком основании?
– Боюсь, ему не понадобятся никакие основания.
Мадам разом утратила весь свой боевой дух, и каждый из шести десятков прожитых ею лет теперь был явственно написан у нее на лице.
– Но как же мой дом? – сказала она. – Это все, что у меня есть. Если они разорят его…
Все это время Шарль топтался на пороге отцовского дома. Громкие звуки пугали его, но Мину решила, что, пока солдаты не появились, он поможет им.
– Я попрошу месье Санчеса приглядеть за домом вместо вас, – сказала она, помогая пожилой женщине подняться на ноги. – Идемте.
– Еще один холодный день, – забормотал Шарль, устремляясь к ним навстречу своей странной, вприскочку, походкой. – Холодный, холодный, холодный, холодный. Будет ясно, ясно весь день, весь день. Так говорят облака.
– Шарль, послушай меня. Отведи мадам Нубель в лавку моего отца. В лавку, хорошо? В закуток в дальнем углу комнаты, где хранятся бумага и чернила.
Его глуповатое лицо озарилось радостью.
– Можно только смотреть, но ничего не трогать. Месье Жубер сказал: ничего не трогать.
– Совершенно верно. – Мину приложила палец к губам. – Только это секрет. Никто не должен об этом знать, ты меня понял?
Пит
