будешь править в соответствии с обычаями дедовскими, в совете и согласии с боярами своими, и уничтожим мы вместе удел опричный, утвердим тебя вновь на престоле Русском и возвестим тебя, как и раньше, великим князем и царем Всея Руси».
Нет, ну каков! Даже сейчас, на письмо это глядя, я весь вскипаю от возмущения. Получается, что Иван во всем виноват, и в разделе державы, и в ее разорении, и в сожжении Москвы. А князь Симеон со всей своей земщиной богопротивной вроде как ни при чем, сбоку стоял и в кулак свистел! Он еще смеет о трусости рассуждать, а сам встретиться с царем Иваном лицом к лицу убоялся. А это его предложение! Да кто он такой, чтобы престолом Русским распоряжаться?! Вишь, поправили несколько лет без царя, довели державу по позора и разорения, и лишь после этого уразумели наконец, что никак без царя не можно. Так покайтесь и молите смиренно, чтобы вернулся он на престол прародительский в силе и славе и правил самодержавно на радость народу и страх врагам. А им лишь кукла на троне надобна, чтобы самим править при ней своевольно. И что это за иносказание такое придумал князь Симеон: братья ссорятся и мирятся! Тоже мне, братец сыскался! Д-да…
Я бы на месте Ивана ту грамоту немедленно с гневом разорвал, нет, сначала бы отхлестал ею перевертыша вечного Мстиславского по щекам, а уж потом бы разорвал. Но царь Иван, прочитав свиток, лишь передал его молча одному из дворян своих, развернулся и поехал прочь.
Бояре земские из такого поведения царя немедленно вывели, что он крепко задумался над их предложением. То не удивительно, ведь и вы, наверняка, то же решили, даже у меня, признаюсь, мелькнула такая мысль на мгновение.
Но Иван ни о чем подобном не думал, его гордость просто не допускала эту мысль до сознания, встав стеной. А у той стены еще Захарьины сторожили, чтобы не проскользнула эта мысль ненароком. Уж они-то сразу поняли, о каких нечестивых советниках говорилось в письме князя Симеона. Да и кто этого не понял?! И Иван понял, но не находил пока сил расстаться с ближайшими родственниками своими, с воспитателями и друзьями своих детских лет.
Одно хорошо было в ошибке земских бояр – решили они дать царю Ивану время все обстоятельно обдумать. Никаких активных действий против опричнины они не предпринимали, войну братоубийственную прекратили и перекинулись на свои земские дела. Побудили их к этому и волнения, которые начались в войске. Полки, которые шли к Москве и счастливо избегли гибели в пожарище, теперь роптали, отказывались разбирать московские завалы и требовали денег. Напрямую, конечно, не требовали, в Русском войске отродясь никому денег не платили, только немцам-наемникам, да и то немного, а нашим для того поместья и жалуют, чтобы не только самим прокормиться, но и снаряжение воинское справить. Так что ратники Русские вели окольные разговоры о том, что-де поиздержались они очень сильно за время похода, пообносились и отощали, и разговоры эти с каждым днем становились все громче. Особенно буйствовали ногаи, которые хотели иметь хоть какую-нибудь
