по сторонам. С большим напряжением он медленно подкатил коляску к елке, и опустил руку в корзину. Серая бумажка жгла руки. Страшно было ее развернуть, все казалось наивным и глупым… Он решился.
– Я говорил, ваше будет главным в этом году.
Федор Петрович тяжело вздохнул. Почему этот молодой человек здесь? Он развернул коляску и внимательно посмотрел на врача.
– Скажите, молодой человек, чего бы вам хотелось?
– В каком смысле?
– Я хочу сказать, если бы была возможность вот так просто вытащить из корзины под елкой лист бумаги с полнейшей уверенностью в том, что написанное в нем исполнится, что бы это было?
Андрей Сергеевич немного смутился. От старика не ускользнуло его состояние.
– Вы непонятны мне, Андрей. Всеми силами пытаетесь, как вам кажется, помочь другим почувствовать вкус жизни, когда-то утерянный, а сам… Что гнетет вас?
Было странно слышать эти слова после нескольких лет пустых попыток завести беседу. Простую беседу. Но вопрос звучал настолько искренне, что не хватило совести на него не ответить.
Андрей провел руками по лицу, словно пытаясь стереть с него усталость. Люди часто так делают: вместо того, чтобы заглянуть в лабиринты своего сознания и вынести на свет нуждающиеся в объяснениях мысли, списывают все на усталость и протирают глаза. Молодой человек знал, что именно в этот момент Федор Петрович не позволит ему просто уйти от ответа. И вдруг захотелось на самом деле высказаться.
О том, о чем так давно хотелось, что хранилось столько лет в глубине его уставшего от боли и переживаний подсознания. Он улыбнулся. Достаточно неестественно. Неестественно настолько, что сам обратил на это внимание и еще больше смутился.
– Я бы хотел познакомиться с одним человеком больше всего на свете.
Федор Петрович перехватил его взгляд. Он знал, что это Начало. Открытие дверей, давно запыленных временем, страхами, надеждами. Приглушенный свет в комнате не скрывал откровенного взгляда, ждущего (так ждущего!) вопросов. Ответы уже были готовы, необходимо было просто дать им способность выйти на волю.
– Женщина?
Федор Петрович прекрасно себе представлял, чего именно желает врач.
– Женщина.
– Мы в схожи с вами. Разница в том, что, видимо, вы никогда не знали женщины, о которой говорите, а я… Знал всю жизнь, но не ее. – на шее старика обозначились вены.
Доктору стало интересно. Желание высказаться боролось с любопытством выслушать. Они стали объясняться одновременно. Федор Петрович остановился и дал возможность сказать молодому человеку.
– Моя мама. Я никогда ее не видел. Знаю только одно, она оставила меня в доме для новорожденных и ушла.
– Вы стали насколько мне известно, акушером?
– Откуда вам это известно?
– Я наблюдаю за вами довольно долго.
