блаженно закрыла глаза и, прогнувшись в пояснице, произнесла:
– Благодать. Люблю, когда резедой пахнет и укропом. У тятеньки на пасеке сейчас красота. Вот бы нам туда сходить, меду поесть с молочком. Мед – первое лекарство при всех хворях.
– Обязательно, Катя, сходим. Дай Бог, подняться, да своими ногами ходить.
– Барышня, голубушка, не сомневайтесь, все так и будет. И думать не думайте про плохое. Вы вон пластом неделю пролежали, все думали, помрете. А сейчас? А будет еще лучше. Вот те крест.
В дверь стукнули. Принесли обед. Вслед за огромным подносом, появилась нянька. Стала распоряжаться, что подать и как поставить. Измучила больную излишней заботой и суетой.
– Нянька, отдохни. Что ты все беспокоишься. Побереги себя, – пожалела «Анна» старую.
Та и застыла с тарелкой в руках.
– Как же так? Я хотела…Видит Бог… – слезы частыми горошинами покатились по морщинистым щекам. – Вот уж и нянька стала не нужна. Ну и гоните ее со двора, как собаку слепую, не служивую.
«Анна» протянула руку в ее сторону.
– Ну, чего ты обиделась? Я тебя жалею. Моложе есть, и сама я не калека.
Не переставая плакать и причитать, нянька ткнулась в кресло. Плечи под шалью вздрагивали, она то и дело сморкалась в уголок платка и качала сокрушенно головой.
Что я не так сделала? Обидела старуху. Наверное, надо воспринимать заботу о себе как нечто само собой разумеющееся. Помещица, богачка, общая любимица, если верить Кате, так вести себя надо соответственно своему положению.
Нянька успокоилась только тогда, когда «Анна» попросила ее остаться с ней на ночь. Она преследовала тут две цели: во-первых, старая будет рада и забудет инцидент за обедом, а во-вторых, ей хотелось расспросить няньку о том времени, когда «Анна» росла. Какие взаимоотношения складывались у нее с родными и знакомыми.
Обед «Анне» понравился, особенно черешневый компот и сдобный хлеб со вкусом орехов и ароматом ванили.
Катя зажгла свечи и поставила подсвечник на столик, поближе к больной. Было тихо и уютно. Из открытого окна доносились ароматы поздних цветов, слышались крики птиц, устраивающихся в гнездах на ночь. Издалека неслась песня, монотонная, заунывная. Появилось ощущение пребывания в санатории.
«Анне» захотелось встать, пройтись по усадьбе, посмотреть, чем заняты люди. Ей было интересно узнать, как выглядит помещичье хозяйство. По учебникам истории она знала лишь о барщине, оброке да охоте на волков и кабанов. Не отдавая себе отчета, она уже вживалась в эту жизнь, определяла свое место в ней. Пора было нарушить свое затворничество, познакомиться с родными, знакомыми, соседями. Интересно было бы взглянуть на князя Ногина и того, кто так подвел настоящую Анну Лыкову, – Владимира Щурова.
Нянька тем временем приготовилась к бессонной ночи: вытащила из сумочки рукоделье, удобно устроилась в глубоком кресле. Катя ей под ноги поставила низенькую скамеечку, потом окинула взглядом комнату – все ли в порядке
