верёвку, обвяжи меня, и я спущусь вниз, – попросил Игнацио.
Увещевания его верного друга не рисковать понапрасну действия не возымели, и Мартин, махнув рукой, спустился по лестнице к проводнику. Наконец Игнацио опоясался верёвкой. Мартин проверил, туго ли тот затянул узел.
– Ох, не спускался бы ты туда, – снова запричитал он, но переубедить Игнацио не представлялось возможным.
– Нить судьбы ведёт меня во чрево храма, – высокопарно изрёк он и добавил: – Дай мне на всякий случай нож.
Солнечные лучи, проникавшие внутрь колодезного зева, осветили нагромождения человеческих останков. Спустившись ниже, Игнацио отчетливо различил скорчившиеся или сидевшие на корточках мумии. Они располагались на специальных каменных выступах. Некоторые из них (как предположил монах) были помещены в грубые мешки, с виду практически не пострадавшие от времени. На мешках виднелись стилизованные вышивки человеческих лиц.
Мартин, изо всех сил удерживавший верёвку, слабел с каждой минутой. Он возопил, умоляя проводника прийти ему на помощь. Тот, хотя и слышал этот вопль отчаяния, всё же колебался. Наконец желание получить дополнительное вознаграждение возобладало над страхом, и индеец устремился наверх по лестнице. Помощь Мартину подоспела, можно сказать, в последний момент.
Игнацио, слышавший из ритуальной шахты отчаянные мольбы своего собрата, в какой-то момент подумал: «Вдруг Мартин действительно не удержит верёвки и я упаду прямо на груду костей? Так и сгину в заброшенном городе чачапойя…» Когда до него донёсся голос проводника, иезуит облегчённо вздохнул и решил обследовать содержимое одного из многочисленных мешков. Чтобы добраться до них, монах попытался раскачаться и зацепиться за каменный выступ. Ему это удалось без труда. Вытащив из-за пояса нож, он надрезал им мешковину, видимо, сотканную из стеблей какого-то растения.
Теперь на него взирало лицо мумии. Игнацио полоснул мешок дальше и высвободил свою находку. Его взору предстала мумия женщины, о чём свидетельствовали ожерелье на шее и искусно сработанные серьги из раковин. Мумия сидела на корточках, что-то сжимая в руках. Монах попытался высвободить из цепких пальцев (кстати, отлично сохранившихся) некий предмет. При ближайшем рассмотрении им оказалась ритуальная чаша. Она изображала мужчину, вероятно, вождя, тело которого тугими кольцами обвивал змей.
Игнацио покрутил чашу в руках, пристально её рассматривая. Удовлетворённый добытым трофеем, он крикнул:
– Тяните наверх! – Сначала из шахты, показалась рука иезуита, крепко сжимавшая находку, а затем его голова и плечи. – Мартин, принимай! – скомандовал он, и монах-помощник, ловко подхватив чашу, упёрся в неё взглядом.
– Интересная вещица, – задумчиво произнёс он.
К нему приблизился проводник и тотчас блеснул своими познаниями.
– Тамандуаре, бог чачапойя, – указал он пальцем на человечка, – а это его змей Колоканна,
