напротив меня. Лицо его я разглядеть не мог, так как его прикрывал козырек кепки. Черная куртка с капюшоном. Широкие плечи.
– Бумажник и документы! Быстро!
Голос его звучал свирепо, отчего страх, подкативший комом к моему горлу в первую секунду, лишь усилился. Все же, я не мог не заметить, как руки грабителя дрожали. Напряжение? Или что-то другое?
– Они в кармане, – собрав волю в кулак, ответил я, хоть у самого уже ноги подкашивались. – Мне нужно засунуть руку в карман…
Я медленно потянулся рукой во внутренний карман пальто. Чертов дождь бил по лицу. Линии окончательно потеряли четкость. Краски растеклись по полотну.
– Я прирежу тебя, как бродячего пса, если вздумаешь шутки шутить! – прорычал грабитель.
– Но зачем бумажник? Зачем документы?
Я действительно не улавливал смысла происходящего. Добраться до моего личного счета, открытого по «Программе жизни» – того самого счета, с которого я оплачивал проезд в такси, услуги «Спутников жизни» и прочее – было попросту невозможно. Так меня заверили в управлении. Невозможно просто взять и украсть у человека часть его жизни.
В ответ на мой вопрос металл вновь блеснул, но уже около моего горла. Грабитель оказался слишком близко, и меня парализовали страх и отчаяние; неприятное чувство, которое возникает лишь тогда, когда тебе угрожают и заставляют сделать что-то против твоей собственной воли. Это чувство стоит где-то у истоков ненависти, горячей, ничем не погашаемой. Ненависти, которую я ощутил значительно позже.
Бумажник выпал у меня из руки. Это вышло случайно, и этого было достаточно, чтобы нарушить два хрупких взаимосвязанных процесса: унижения и подчинения.
В какой-то момент я увидел глаза грабителя. Даже при скудном освещении и под проливным дождем они казались раскрасневшимися, и взгляд был тяжелым. Нет, это не бездушная машина. Это человек. И он тоже напуган.
Грабитель сделал шаг назад.
– Подними! – приказал он мне.
Стоило ли подчиняться? Мне показалось, что пререкаться с напуганным, но вооруженным человеком – последнее дело, так что я медленно наклонился и поднял бумажник.
В следующую секунду грабитель выхватил его у меня из рук. Он сделал еще пару шагов назад, но рука, сжимавшая рукоять ножа, была готова вытянуться вперед и проделать дыру в моей одежде и моей плоти.
Еще какое-то время он передвигался спиной вперед, глядя на меня, но вскоре развернулся и побежал вперед. Я еще долгое время смотрел ему вслед, не способный сделать хотя бы шаг. Медленно подступала тошнота.
Дождь гремел гроздьями капель по крыше.
Оказавшись дома, я упал на колени, и меня вырвало прямо на пол. До последнего момента я удерживал в себе внутреннюю дрожь, но, оказавшись за дверями квартиры и почувствовав себя в укрытии, я, наконец, сдался.
Я не мог думать о том, что делать дальше. Не осознавал, что следует
