в порт, я в протоколе записал твое выступление. Послушаем месье врача, – ответил чекист – и грозно посмотрел на Паву.
– Я великодушно извиняюсь, но, товарищ чекист, лошадь загадила весь двор, а дворнику новая власть платить не хочет, – возмутилась мадам.
– Мадам Феня, вы не беспокойтесь, вам же не убирать, – отреагировал Кацик на слова мадам и подобострастно улыбнулся чекисту.
– Мне нюхать и убирать тоже, кстати, мне. А ты хоть раз убрал за лошадью?
– Так что там с черным, тьфу, белым и красным? – спросил Веня.
– Я продолжу о врачах, если меня не будут перебивать биндюжники, трубочисты и чекисты, прошу пардону, товарищ, – смущаясь, извинился Соломон.
– Мы вас слушаем, товарищ врач, смелее, – подбадривал Соломона чекист.
– Так вот, в Одессе я практикую кожные заболевания. В связи с этим могу с полной ответственностью заявить…
– И что с лошадью? Товарищ чекист, я так и не понял, будет стойло у меня или нет? – снова вмешался в ход собрания Пава.
Во дворе, где проходило собрание, наступила тишина.
– Могу сообщить, что болезни эти уменьшились в пять раз… – промямлил Соломон, но мысль не закончил – на него из-за угла дома надвигалась лошадь. Соломон попятился и, прижавшись спиной к дереву, остановился. Отступать дальше было некуда.
– Товарищ биндюжник, заведите лошадь обратно за дом и пускай там пасется, пока идет собрание, – возмутился чекист.
– Она хочет услышать ответ.
– Она хочет гадить и уже это делает прямо перед столом оперуполномоченного. Пава, сейчас не 1905 год и это – не восстание на броненосце. А собрание во дворе.
– Я знаю, мадам Феня, но вопрос задан, а ответа мы с лошадью так и не услышали.
– Пава, убери за своей лошадью или товарищ чекист убежит, – проговорила мадам Феня.
– Кацик, принеси противогаз, их выдали на случай проведения учений гражданской обороны, – посоветовал Веня.
– Кацик, они в подвале. Да обойди ты лошадь, перепрыгнуть ее тебе не удастся, – сказала мадам Феня.
– Вы правы, мадам, бегу.
– Так вот, если умножить это на три, то мы получим мизерные цифры болезней.
– Соломон, что на что помножить и зачем?
– Мадам Феня, я продолжу свою мысль.
– Кто помнит о его мысли? – спросил оперуполномоченный ВЧК.
– Он говорил о болезнях, товарищ чекист.
– Прошу, продолжайте, месье Соломон. – Чекисту явно не хотелось говорить о лошади.
– Так вот, мизерные цифры мы не увидим даже под микроскопом. А под ним человек может рассмотреть, заметьте, одним только глазом, миллион микробов.
– У нас один микроб – и очень большой, к тому же гадит прямо у нас под носом. Пава, имей совесть, – не выдержала мадам Феня.
– Общество биндюжников порта – это как профсоюз завода «Серп и Молот», в беде не оставит, – ответил, наконец, на вопрос Павы
