они узнали, кто такой молодой человек, так понравившийся им в первые минуты. Она представляла ту женщину после огласки ее отношений с Юриком, все ее мучения и беды, свалившиеся из-за Трутнева…
На банкете, с шумными тостами, рискованными остротами и милыми шутками, типа неожиданного тушения света, водки в фужере с минералкой, Нелли приметила, что ораторы разобрали по себе почти всех девочек-прожектористок и только ее никто не трогал. Видимо, Юриковы притязания на нее здесь ни для кого не были секретом. И вообще на этом семинаре, кроме ораторов, оказалось на удивление мало особей мужского пола. А уж девицы были – все как на подбор. И еще заметила Нелли, что держались девицы свободно, хорошо знали друг друга, многих ораторов звали на «ты». И точно так, как у ораторов были одинаковые галстуки и костюмы, у девиц не сходила с лица одинаковая дежурная улыбка и фальшивый интерес ко всему происходящему…
Нелли разговорилась с одной из них – она оказалась модельером из районного Дома быта, вторая – преподаватель детской музыкальной школы, третья, как и Нелли, была учительница.
– Неллочка, выйдем на минутку, – встал за ее спиной Трутнев. – Надо кое-что уточнить…
Они вышли из банкетного зала, прошли по коридору и Юрочка втолкнул ее в какую-то маленькую, тесную комнатку: Нелли успела заметить остов большого барабана и знамена с древками в углу. Юра щелкнул выключателем, и его руки тесно сомкнулись у нее за спиной. Неожиданно для себя Нелли разволновалась от его жадных прикосновений, от горячих поцелуев, прерывистого дыхания, чувствуя горячую, удушливую волну, подступающую к самому горлу…
Закрыв глаза, она отдалась его торопливым рукам, которые, выщупав грудь и плечи, скользнули вниз, задержались на животе и упали дальше, вызвав у нее протяжный, приглушенный стон.
– Юрочка, Юрочка, – шептала она, – не надо, Юрочка… Сюда могут войти-и…
– О-о, черт! – скрипнул зубами Трутнев и ослабил объятия. – Я уже не могу, Нел, сидеть и смотреть на тебя. Это каторга, м-м-м… это… это…
Он опять начал тискать ее, но Нелли уже овладела собой и твердо отстранилась.
Потом она вновь сидела за столом, боясь поднять на соседей взгляд: Нелли казалось, что все смотрят только на нее, прекрасно догадываясь, куда и зачем она ходила с Трутневым. Запоздалый стыд и удивление самой себе переполняли ее.
«Все, я развратница, – сидела и думала Нелли, с пьяным безразличием уставясь перед собой. – Низкая, грязная развратница. Мне мало одного мужа, мне подавай еще и еще… Ну и пусть! – вдруг разозлилась она. – Пусть это так! Все равно он не приехал, а обещал…»
Вспомнив Бурлаева, она тут же встряхнулась, подняла глаза и смело обвела взглядом бушевавшее застолье. Нет, думала она, никакая я не развратница. Это все потому, что его нет здесь. А будет он – и все станет хорошо. Она улыбнулась и тут же поймала ободряющий взгляд Трутнева: мол, вот и молодец! Надо улыбаться, надо ждать – скоро нам будет так хорошо!
Когда начали расходиться
