и тихих, чтобы дома сидели, деток рожали и в дела государственные не лезли. Уж сколько матушка отцу противилась, так под конец и она не выдержала, сдалась и сбежала. Неужто и с тобой, Анюта, то же самое случится?»
– Жизнь трудная, вот почему, – увильнула Елизавета от прямого ответа.
– Нет, Лиза, жизнь легкая и радостная, – сказала ей Анна с уверенностью, необычной для ее юного возраста. – Это как путь в дальние края. Если правильно идешь, то не собьешься и в конце куда надо попадешь.
– Вот и не сбивайся. – Елизавета крепко обняла сестру. – Светлая ты. Грустно мне будет без тебя.
– И мне, – прошептала Анна. – Настя уедет, потом ты. Братья домой не наведываются, я уж и забыла, какие они.
– Вы с Вячеславом почти одногодки, – напомнила Елизавета.
– Да он все время возле батюшки крутится. Вот и на охоту вместе отправились. Меня, небось, не позвали.
– Мужчины, – вздохнула сестра.
И этим было все сказано.
Не сговариваясь, девушки приблизились к ограде, чтобы было сподручней вдаль смотреть. Даль завораживала, манила. Темные тени облаков беззвучно бежали по ярким полям и лугам.
– Хотела бы я летать уметь, – сказала Анна.
– Я тоже! – обрадовалась Елизавета. – Мне даже снится иногда.
– Правда? Мне тоже.
– Будто я бегу-бегу…
– А потом отталкиваюсь от земли…
Некоторое время сестры говорили, перебивая друг друга, торопясь передать свои ощущения от полетов во снах. Потом Анна рассказала, как однажды лунной ночью видела в окошко летающую на помеле ведьму.
– Да ну тебя! – отмахнулась Елизавета. – Это ты меня просто напугать хочешь.
– Зачем мне тебя пугать? Я просто рассказываю, что было. Я проснулась, оттого что ноги замерзли. На дворе жара, по ночам душно, как в бане, а ноги просто ледяные. И вообще в светлице холодно. Я дохнула – пар пошел.
– Летом?
– В том-то все и дело, – кивнула Анна. – Летом. Я встала, чтобы окно затворить. Подхожу, а за окном она – в воздухе висит, слегка покачивается.
– Ведьма? – выдохнула Елизавета.
– Она самая. Увидела меня – и ф-фух! – Анна повела рукой. – Так и полетела, так и полетела. И все оглядывалась, пока не пропала из виду. Словно запомнить меня хотела.
– Зачем?
– А я почем знаю? Вообще-то, это давно было. Еще когда матушка не по монастырям ездила, а с нами сидела.
– Она не вернется уже, – глухо произнесла Елизавета.
Если до этого страх, выказываемый ею, носил недоверчивый, в чем-то напускной характер, то теперь она была совершенно искренней в своей печали. Анна тоже помрачнела. Они так и стояли бы молча, глядя вдаль и переживая разлуку с матерью, каждая по-своему, если бы не появление большого отряда на пригорке. Всадники скакали прямо через поля и огороды, спеша в сторону дороги, ведущей к Золотым Воротам.
Впереди на рыжем тонконогом
