и суммарного экспорта сторон на 17-18%.
У нас нет возможности ни подтвердить, ни опровергнуть эти оценки, поскольку не публиковались методики расчетов. Как правило, применяемые в этих целях экономико-математические модели весьма условны, а их предпосылки далеки от реальности. В действительности, как показывает исторический опыт, либерализация торговли дает преимущества странам с более развитой экономикой, расширяя их возможности установления контроля над рынками менее развитых стран. Последние могут прибегать к защите своих рынков, искусственно поддерживая конкурентоспособность своих товаропроизводителей. Эта защита может иметь разную эффективность – от консервации отсталости до выращивания мировых лидеров – в зависимости от качества институтов развития и государственного регулирования.
Исходя из этой логики, наиболее технологически развитая в мире американская экономика должна была бы выиграть с введением в действие соглашений о трансокеанских партнерствах. Однако она уже ощутимо проигрывает конкуренцию с китайскими, индийскими и индокитайскими товарами, в том числе в высокотехнологическом секторе. Товарооборот с новым центром мировой экономики складывается для США с большим отрицательным сальдо. И, хотя указанные партнерства США планировало заключать без Китая и Индии, это заставило значительную часть американского общества, связанного с реальным сектором экономики поддержать Трампа, который впервые за послевоенный период развернул американскую внешнеторговую политику в сторону протекционизма.
Но не в либерализации внешней торговли заключается главный смысл трансокеанских партнерств. Интеграция европейского, североамериканского и тихоокеанского рынков в настоящее время достаточно высока и введение в действие этих соглашений лишь поддержало бы уже сложившиеся тенденции: товаропроизводители передовых стран получили бы дополнительные преимущества, в то время как конкурентоспособность предприятий отстающих стран еще более ухудшилась бы. Но, с учетом того, что торговые барьеры между США и ЕС незначительны (средневзвешенный уровень импортного тарифа по большинству товарных групп составляет 2-4% и снизится, в среднем, на 3% почти до нуля), а в тихоокеанском регионе и вовсе ведется, в основном, свободная торговля, этот эффект едва ли будет заметен в большинстве отраслей.
Не столько вопросы торговой политики, сколько нормы инвестиционного партнерства этих соглашений составляют принципиальную новизну. Содержащиеся в них новеллы относительно правовой защиты интересов иностранных инвесторов подрывают основы существующей правовой системы защиты национальных интересов в экономике. Они создают иностранным капиталистам серьезные преимущества относительно резидентов национальных юрисдикций, подрывают сложившуюся в них правовую систему регулирования экономики, а также ущемляют интересы граждан и ставят в зависимое положение государства.
