Снизившись, они сделали круг, затем другой, но ничего не обнаружили и, не сбросив бомб, удалились в сторону Луцка.
Мы быстро пошли в штаб. Здесь я вскрыл мобилизационный пакет и узнал, что с началом военных действий бригада должна форсированным маршем направиться по маршруту Луцк, Радехов, Рава-Русская, Немиров на львовское направление в район развёртывания 6-й армии. Немедленно доложил об этом по телефону генералу Потапову. Выслушав, он сказал:
– Обстановка на фронте 5-й армии резко обострилась: немецкие войска форсировали реку Западный Буг в полосе Устилуг, Сокаль и продвигаются на Владимир-Волынский. Поэтому прошу вас, наконец – требую выступить на Владимир-Волынский и совместно с 22-м механизированным корпусом уничтожить противника, перешедшего границу, и восстановить положение.
Я ответил:
– Бригада является резервом Главнокомандования. Выполнить ваше требование, противоречащее мобилизационному плану, не могу.
Потапов попросил подождать у телефона, пока он свяжется с Москвой или Киевом. В этом я не мог ему отказать. Тем более, что бригада ещё готовилась к маршу. Минут через 15–20 командарм позвонил снова.
– Связь с Москвой и Киевом прервана, – сказал он. – Противник ведёт наступление по всему фронту армии. 41-я танковая дивизия подверглась массированному удару с воздуха и артиллерийскому обстрелу и почти полностью погибла. Город Владимир-Волынский с минуты на минуту будет захвачен врагом. – Голос Потапова стал твёрже, требовательнее. – Учитывая сложившуюся обстановку, приказываю: бригаде следовать, как я уже ранее сказал, на Владимир-Волынский и во взаимодействии с 22-м механизированным корпусом генерал-майора Кондрусева разбить противника, перешедшего границу, и восстановить положение. Границу не переходить. Всю ответственность за нарушение бригадой задачи, предусмотренной мобилизационным планом, беру на себя.
Я счёл решение генерала Потапова в создавшейся обстановке правильным, поэтому повторил приказание и, собрав командиров полков я дивизионов, сообщил им о поставленной командармом задаче. Выступление бригады назначил на 10 часов.
Сборы, как говорится, были недолги, и в этом тоже сказались высокие результаты, достигнутые бригадой за несколько недель напряжённой учебы. Назначенное время ещё не истекло, а начальник штаба уже доложил о готовности частей к маршу.
Короткий митинг перед выступлением. В нескольких словах я сказал о вероломном нападении гитлеровской Германии, о задаче, поставленной нам командующим 5-й армией. Говорю, с волнением вглядываясь в лица бойцов и командиров. Разные они. Одни вспыхивают от внезапного гнева, другие необычайно бледны. В их глазах недоумение, боль. Но есть в каждом взгляде какое-то общее для всех чувство. Я понимаю его, ибо и сам испытываю то же самое. Это сознание, что в дом пришла беда, о которой мы думали не раз, понимая её неизбежность и в то же время надеясь, что она, быть может, минует нас. Теперь эта надежда казалась нам наивной. В мире, где существовал фашизм,
