им в эти дни афоризм ещё долго был в советской истории крылатым. «Кратчайшая линия от февраля к Октябрю – есть Ленинская прямая», – произнёс как-то Фёдор Фёдорович после прослушания одной из речей Ильича, и эта его фраза легла на сердце каждому, кто принял революцию в России.
Глава вторая
С мандатом Ленина
16 мая случилось непредвиденное – Кронштадтский Совет по предложению фракции беспартийных вынес резолюцию о том, что должность назначенного Временным правительством комиссара отныне упраздняется и Совет берёт всю полноту власти в свои руки. Большевистская фракция (правда, в отсутствие Раскольникова и его друга Рошаля) тоже голосовала за это предложение, вызвавшее бурное ликование кронштадтцев. Но совсем иную реакцию это постановление вызвало в правительственных кругах, у руководителей соглашательских партий. Буквально на следующий день на страницах буржуазных и эсеро-меньшевистских газет появились сенсационные сообщения об «отделении Кронштадта от России» и о «воцарившейся там анархии».
Позже Раскольников в своей книге «Кронштадт и Питер в 1917 году» писал об этом: «18 мая, к нам совершенно неожиданно приехал член ЦК партии большевиков молодой рабочий Григорий Фёдоров. Посещение цекистов было для нас вообще большим событием. В данном же случае прибытие Фёдорова без предварительного извещения являлось совершенно необычным.
– Что у вас тут произошло? В чём дело? Что означает создание Кронштадтской республики?.. ЦК не понимает и не одобряет вашей политики. Вам обоим придётся поехать в Питер для объяснения с Ильичом, – объявил Фёдоров мне и С. Рошалю.
Посоветовавшись, мы пришли к выводу, что Семёну Рошалю необходимо остаться в Кронштадте, а в Питер поеду я.
Быстроходный катер доставил меня вместе с Г. Федоровым к Николаевской набережной, и через некоторое время мы уже стучались в дверь редакционного кабинета «Правды», помещавшейся тогда на Мойке.
– Войдите, – послышался хорошо знакомый отчётливый голос Ильича.
Мы отворили дверь. В. И. Ленин сидел, вплотную прижавшись к письменному столу и низко наклонив над бумагой голову. Нервным почерком бегло писал очередную статью для «Правды».
Закончив писать, он положил ручку в сторону и бросил на меня сумрачный взгляд исподлобья.
– Что вы там такое наделали? Разве можно совершать такие поступки, не посоветовавшись с Цека? Это нарушение элементарной партийной дисциплины. Вот за такие вещи мы будем расстреливать…
Я начал с объяснения, что резолюция о переходе власти в руки Кронштадтского Совета была принята по инициативе беспартийных.
– Так нужно было их высмеять, – перебил меня Ленин. – Нужно было им доказать, что декларирование Советской власти в одном Кронштадте, сепаратно от всей остальной России, это утопия, это явный абсурд.
Я указал, что в момент решения данного вопроса руководителей большевистской фракции не было
