а также ряда других вопросов, в Смольном, в спартански суровом кабинете Ленина, собрались для очередного собрания члены Совнаркома. В книге «О времени и о себе» в главе «Ленин и Гуковский» Раскольников пишет: «Ленин сидел за письменным столом, вплотную придвинутым к стене. За его спиной полукругом расположились на венских стульях народные комиссары и их заместители: Коллонтай, Дыбенко, Шлихтер, Елизаров, Глебов-Авилов.
Председатель Ленин сидел не лицом к собранию, а спиной и во время речи оратора вполоборота поворачивался к нему и внимательно слушал, поглядывая на часы: регламент был строгий – Владимир Ильич не любил «болтовни», как он выражался, оратору полагалось три минуты. Слушая речь, он в то же время тонким, косым почерком писал записки присутствующим: запрашивал о каком-нибудь деле, что-то напоминал, давал новые поручения.
Глебов-Авилов уныло докладывал о забастовке почтовотелеграфных служащих. По предложению Ленина Совнарком решил объявить забастовщиков уволенными со службы и перешёл к обсуждению бюджета. Нового бюджета в ту пору ещё не было, а временно, до конца 1917 года, оставался в силе старый бюджет Временного правительства. Все наркомы нападали на бюджет Народного комиссариата по морским делам и требовали его сокращения по всем статьям. Наркоммор Дыбенко и я, его заместитель, не возражали: мы тоже считали, что бюджет раздут. По окончании прений Владимир Ильич продиктовал сидевшему рядом с ним секретарю Совнаркома Николаю Петровичу Горбунову постановление: «Поручить товарищу Раскольникову сократить смету Народного комиссариата по морским делам и ежедневно докладывать Совнаркому о произведённых сокращениях».
– Слово «ежедневно» подчеркните и следите за исполнением, – добавил он Горбунову.
Николай Петрович, сверкнув очками, взглянул на Ленина и безмолвно кивнул головой.
По окончании заседания Владимир Ильич отвёл меня к окну и сказал:
– Для сокращения морского бюджета вам нужен хороший специалист. Вы поезжайте к Гуковскому и передайте ему от моего имени приглашение на работу. Это хороший спец по финансам. Он когда-то работал в Баку, был в нашей партии, но потом, в эпоху реакции, как многие интеллигенты, отошёл от партии. В последнее время он состоял маклером Петербургской биржи.
В кабинет вошёл Сталин. Его лицо было сумрачно, в руках вилась длинная бумажная лента – результат переговоров по прямому проводу с Киевом, где Украинская Рада отложилась от советской Москвы. Ленин и Сталин ушли совещаться в соседнюю маленькую комнату, где стояла солдатская койка, на которой иногда ночевал Ленин.
Через просторную канцелярию, где шумно стрекотали «ундервуды», я прошёл в столовую и выпил стакан крепкого, обжигающе-горячего чая. Наутро я поехал к Гуковскому – он жил где-то на Петербургской стороне. Среднего роста, широкоплечий, с рыжеватой бородой и усталыми глазами, Гуковский принял меня очень приветливо и сразу, без тени колебания, согласился поступить на советскую
