ждал любой возможности совершить какую-нибудь дерзкую шалость. Когда Гриша предстал перед крёстным в облачении грузинского монаха, Кисловский сказал: «Доживу до стыда, что не умел воспитать тебя как дворянина». Потёмкин хорошо понимал, что он не был похож на других: ему было суждено стать великим. Он высказывал разнообразные предположения о тех высотах, которых ему предстояло достичь: «буду министром или архиереем»; «начну военной службой, а не так, то стану командовать попами». Он обещал матери, что, разбогатев и обретя известность, сломает ветхий дом, где она жила, и выстроит церковь[11]. Счастливые воспоминания об этом времени Григорий сохранил на всю жизнь [30].
В 1750 году в возрасте одиннадцати лет он едет в Смоленск, вероятно, в сопровождении крёстного, чтобы записаться на военную службу. Впервые мальчик надел униформу и ощутил вес сабли в руке, почувствовал, как скрипят ботинки и как рубаха тесно облегает тело – все эти приманки для гордости, предоставляемые военной службой, остались в радостных воспоминаниях всех дворянских детей-солдат. Сыновья дворян заступали на службу в безрассудно раннем возрасте, порой в пять лет, и числились в солдатах заочно – таким образом можно было обойти петровский закон об обязательной пожизненной службе. Когда они в 16–19 лет становились настоящими солдатами, формально за их плечами уже было не менее десяти лет службы и офицерское звание. Родители записывали детей в самые лучшие – гвардейские – полки, подобно тому, как каждый английский аристократ должен был «записаться в Итон».
В Смоленске Гриша засвидетельствовал в герольдии заслуги на службе и благородное происхождение своей семьи, упомянув мнимого римского родоначальника и свою родственную связь со вспыльчивым послом царя Алексея. В документах местного отделения по какой-то причине указано, что ему было семь лет, но это можно считать бюрократической ошибкой, поскольку детей обычно записывали в одиннадцатилетнем возрасте. Пять лет спустя, в феврале 1755 года, он вернулся туда для повторной проверки и был зачислен в Конногвардейский полк, один из пяти самых престижных в России[31]. Затем юноша вернулся к обучению.
Он также записался в Московский университет, где числился среди первых учеников по греческому языку и священной истории [32]. Некоторые университетские друзья останутся с ним на всю жизнь. Студенты носили униформу – зелёные кафтаны с красными обшлагами. Университет был основан совсем недавно. Современник Потёмкина Денис Фонвизин в «Чистосердечном признании в делах моих и помышлениях» вспоминал, как они с братом оказались одними из первых студентов. Как и Потёмкин, они родились в семье бедных дворян, которые не могли себе позволить нанять детям частных учителей. Новый университет пребывал в хаосе: «Учились мы весьма беспорядочно… причиною тому… нерадение и пьянство учителей» [33]. Фонвизин писал, что иностранные языки если и преподавались, то совершенно отвратительно. Документы Потёмкина погибли
В самом деле, Потёмкин заказал строительство круглого храма Вознесения Господня в Сторожах (на Большой Никитской), которая затем была перестроена его наследниками, – он умер, не успев воплотить в жизнь свои масштабные планы. Историки, полагающие, что он женился на Екатерине II в Москве, указывают, что венчание произошло именно в этой церкви.
