крепостных погибли, забивая сваи и выкачивая воду на этой огромной строительной площадке, поскольку царь спешил как можно скорее воплотить свой проект в жизнь. Теперь это был красивый город с населением в 100 000 человек, и его набережные украшали величественные дворцы: на северной стороне стояли Петропавловская крепость и дворец из красного кирпича, принадлежавший раньше фавориту Петра князю Меншикову. Почти напротив располагались Зимний дворец, Адмиралтейство и несколько дворянских особняков. Поразительно широкие петербургские проспекты были как будто построены для гигантов, но их немецкая прямота, так не похожая на петляющие московские переулки, оставалась чуждой русскому духу. Грандиозные здания были построены только наполовину – как и многое другое в Российском государстве.
Английская путешественница писала: «Этот город, с необычайно широкими и длинными улицами, являет очень живописный вид. Не только городу, но и образу жизни здесь присущ особый размах. Аристократы как будто состязаются друг с другом в дорогостоящих причудах». Повсюду иностранцев окружали контрасты: «Дома обставлены самой роскошной мебелью из всех стран, но в гостиную с инкрустированным полом вы поднимаетесь по грязной и вонючей лестнице» [36]. По словам французского дипломата, даже дворцы и балы не могли замаскировать подлинную сущность империи: «С одной стороны – модные наряды, богатые одежды, роскошные пиры, великолепные торжества, зрелища, подобные тем, которые увеселяют избранное общество Парижа и Лондона; с другой – купцы в азиатской одежде, извозчики, слуги и мужики в овчинных тулупах, с длинными бородами, с меховыми шапками и рукавицами и иногда с топорами, заткнутыми за ременными поясами» [37].
Строительство нового Зимнего дворца императрицы ещё не завершилось, но, тем не менее, здание уже было великолепным: золоченые, богато украшенные и освещенные канделябрами залы, наполненные толпой придворных, перемежались сырыми комнатами, заваленными инструментами и открытыми всем стихиям и сквознякам. Шувалов провел двенадцать студентов-счастливчиков в приёмные покои, где Елизавета встречала иностранных послов. Там Потёмкин с товарищами был представлен императрице.
Елизавете, мужеподобной тучной блондинкае с голубыми глазами, было в то время почти пятьдесят; шёл семнадцатый год её правления. «Увидев ее в первый раз, невозможно было не поразиться ее красоте, – вспоминала Екатерина II. – Она была крупная женщина, несмотря на свою полноту нисколько не утратившая изящества фигуры» [38]. Елизавета, подобно своей тёзке, занимавшей английский престол в XVI веке, была воспитана в тени величественной фигуры своего властного отца и провела юность, словно в тревожном чистилище. Благодаря этому обострилось присущее ей политическое чутьё – однако на этом сходство императрицы с Глорианой заканчивается. Елизавета была не только импульсивной, щедрой и легкомысленной, но и хитроумной, мстительной и безжалостной – истинной дочерью Петра Великого. Жизнь
