не разыскивать Анну О. Звук пришлось задавить в утробе.
– Валя, а Валя! – услышал Андрей, направляясь к выходу с этажа, голос главного. – А где кормящий отец наш, Костик? Я его, по-моему, уже вторую неделю не наблюдаю.
«Ага, не я один кого-то разыскивать рвусь, – злорадно подумал Андрей. – Борода Костика шукать вздумал… Вот и пусть Костька поработает… А я буду тупо сидеть дома или бродить по улицам, задаваясь одним и тем же вопросом: почему мне не звонит Анна О.? Вспоминает она обо мне? И позвонит ли вообще когда-нибудь?»
Проснувшись поздно без особого желания что-то делать, Андрей лежал и смотрел на бледно-голубое небо за окном и огромный дуб, нехотя покрывающийся листвой. Самый старый из окрестных деревьев, он и оперялся последним.
«Ух, и желудей поедим осенью – страшно подумать!.. А где я буду осенью – здесь или в Москве? Нечего загадывать! Главное, выдержать паузу…»
Поняв, что, лодырничая таким образом, он ничего хорошего, кроме дополнительной смертной тоски, не получит, Андрей встал и пошел ставить чайник.
«А ведь надо позвонить Терпсихорову, прокатать ему на факс первую статью и спросить как и чего. Вот и развлечение».
– …Феликс Феликсович, это Андрей.
– Бонжур, мон амур, – раскатился в трубке бархатный голос академика.
Андрей рассказал, что уже вышла первая статья об их экспедиции, в эту пятницу будет вторая – так что неплохо подкинуть материала на следующую публикацию.
– Ты знаешь, друг Андрэ, а твой мальчонка-то открытие нам принес, этот златокудрый ангел, вестник небес!
«Уж Серега и ангел!.. Знали б вы, Феликс Феликсович!»
– В каком смысле открытие? – решил уточнить он.
– А он добыл нам некий клок шерсти, пардоньте за низкий штиль…
– И чей клок оказался? – изобразил Андрей голосом величайшее волнение.
– А ничей! – взвизгнул от восторга Терпсихоров. – Неизвестное науке животное! Димыч уже вторую неделю буквально невменяем!
– Я скажу моему парню. Он будет счастлив. А что в самом-то деле с этой шерстью, если серьезно?
– Если серьезно – мы отдали образец на анализ генетикам, но они ничего конкретного выявить не смогли – только разводят руками. Даже видовую принадлежность называют неуверенно – вроде гоминид, но не человек. Старый очень волос оказался.
– Но этого не может быть по определению. Что он там, на веточке, с ледникового периода висел? Тогда кустиков этих не было. Им и двадцати лет не наберется.
– Да-да! – рокотал в трубке академик. – Это и интригует! Я тебе могу прислать распечатку.
«Придется топать в редакцию… А может, оно и к лучшему. Тошно одному».
Снаружи переливался волнами теплого воздуха прелестный весенний день. Редакция в такие дни оказывалась особенно близко от дома.
«Отделаюсь побыстрее и поеду… куда-нибудь. Не будет машины – хоть на автобусе».
На
