style="font-size:15px;"> И видя, что он сомневается, отчеканила:
– Не София же! И не, упаси бог, ни – Со-фа…
Глаза ее были строги и требовали полного согласия.
– Софа – не то, – успокоил он, соглашаясь, и заработал одобрительное хмыкание носом.
– А может… Сонек?
Гулкие удары костяшек ее пальцев в собственную теменную кость, показали сомнительность и полную неприемлемость Сонькой – «Сонька».
– Пусть уж, – сказал он, уступая. – А я – Георгий.
– Георгий – значит Жора. Жорок!..
Он «Жорка» тоже не принял.
– Как-то не то.
– То-то!..
И вот теперь зеленое солнце где-то в потолке.
Они встретились вчера и не целовались пока. Не было повода.
Он только ходил за ней полдня, она улыбалась, крутила головой, пуская пушистые волосы в разлет. И все сомневалась в нем:
– Ну, какой ты поэт? Ты дворник.
Познакомились они на улице, чего уже никто не делал в городе.
Георгий увидел ее в зеленом платье, с желтой головой, стоящей на тротуаре и непрерывно глядящей верх. На облака.
От облаков навевал ветер и шевелил подсолничниковые волосы. Они щекотали веснушки. Девушка подергивала щеками, но голову не опускала.
Он представить себе не мог, что бывают такие воздушные, солнечные девушки. И что они ходят по городу.
Не помня себя, подошел близко-близко и произнес:
Белое небо, синие дыры,
Солнце льнет к твоим волосам,
Улица стала длинней и шире,
Упала светом к легким ногам…
Девушка чуть отшагнула и окинула его взглядом с головы до ног:
– А разве оно белое?
– Ну да.
– Всегда было синее.
– А облака? Они утопили синеву. Остались только дыры.
– Ааа! А ты кто?
Он пожал плечами.
– Дворник.
– Ааа…
И вновь стала глядеть на небо, но и на него тоже. Потом сказала:
– А, может, ты поэт?
– И поэт тоже.
Она посмотрела внимательнее.
– Нет, дворник.
Он ладошкой похлопал по штанам, отряхивая пыль и, глупо улыбаясь, возрази:
– И поэт тоже. И ты – поэт.
– Я дура что ли? – Нижняя губа ее уголком оттопырилась, и презрительно дунуло из-за нее ароматно яблоками: – Пфф!
– Как это – «пфф», – не согласился он. – А что же полчаса смотришь на облака?
– Я смотрела на шпиль, ждала, когда свет правильно ляжет, – и показала на высокую иглу старого дома-крепости.
– Зачем? – Он не хотел, чтобы она была не поэтом.
– Снимок сделать.
– Это тоже кое-что, – сказал он. – Ты фотограф?
– Я ди-зай-нер, – послышалось из-за фотоаппарата, который она, наконец, вскинула к небу.
