построил дом на берегу океана.
Представляю, в каком состоянии были родители после ее прощания. Мне они, кстати, не позвонили ни разу, зато Агнес прислали кучу голосовых сообщений с извинениями. В момент, когда услышала одно из них, я расплакалась. Возможно, это гормоны, а, может быть, это потому что я, наконец, осознала, – ни мама, ни папа по-настоящему никогда меня не любили.
Никогда.
Из кабинета, в который я зайду, когда очередь дойдет до меня, доносятся голоса, а через пару минут оттуда вывозят на каталке девушку. Видимо, ее везут в обычную палату, где она должна будет пролежать сутки, прежде чем ее выпишут, убедившись, что все в порядке после операции. Со мной будет так же.
Я попросила Агнес никому не говорить о моей беременности. Даже Аарону. Я доверяю ей. Не хотелось бы, чтобы Галлахер проговорился о моем положении Джереми во время их разговора по скайпу или по телефону.… Или как они там общаются на расстоянии?
Мне пришлось признаться во всем Буту. Ему теперь известно, что я не только не поступила в университет моей мечты из-за нескольких недостающих баллов, но и то, что я забеременела. Конечно, я сказала, что это не его ребенок. Бут предложил забрать меня с собой в Мичиган, и пока я буду целый год готовиться к новым экзаменам, смогу работать в закусочной его друга. Он пообещал, что если я избавлюсь от ребенка, у нас все будет хорошо. Не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой разбитой, но я не хочу оставаться во Флориде. Хочу уехать подальше, чтобы навсегда порвать связь с предками. У Агнес теперь своя семья – она справится. И мы в любом случае будем общаться, видеться. Но сейчас мне нужно скорее свалить, пока есть хоть один человек, с которым у нас одинаковые мечты и цели.
Агнес безумно удивилась, что я залетела от Бута, как она сказала мне, пока мы ехали в Палм-Бей.
«Никогда бы не подумала, что ты станешь спать с таким бородатым и неухоженным», – скривив лицо, сказала она. – «Я думала, вы просто дружите».
Ну, скажем так, взгляды на мужчин у нас разительно отличаются.
Может, если я буду убеждать других, что это ребенок Бута, сама поверю в это?
– Мисс Саманта Луиза Хоггарт? – зовет медсестра, приоткрыв дверь кабинета.
Я подрываюсь с места, ощущая волнение во всем теле. Меня пробирает дрожь, и через уверенность в правильном решении пробиваются сомнения. В этом виновата только сестра.
«Ты подумай, а вдруг, больше не сможешь иметь детей…»
«Ты совершаешь ошибку, Сэм…»
«Этот малыш хочет жить, он не виноват, что ты забыла выпить таблетку и трахалась баз защиты!»
Я отгоняю лишние мысли от себя. Они, как тучи заслонили ясное небо, подобно моему скорому безоблачному будущему. Без. Этого. Ребенка.
Врач – немолодая женщина со светлыми волосами, подрезанными под каре, – безумно напоминает мне нашу с Агнес мать. Но я просто стараюсь не смотреть на нее, когда она, изучая мою карточку, задает
