Ник, ты же не серьезно, да?
– Ник? – выгибает бровь дугой. – Тебе же не нравится, когда Аарон так называется меня. С чего вдруг «Ник»?
Я закатываю глаза, понимая, что эту девушку очень легко ненавидеть, если она ведет себя так, как сейчас.
– Это ты сейчас глаза закатила, что ли?
Чтобы привести в чувства Агнес, я из-за спины достаю подушку и бью ею сестру по голове. Отбросив постельную принадлежность, она открывает изумленно рот, не веря, что я сделала это.
– Саманта Луиза…
– … Хоггарт, – заканчиваю за нее я. – Ну, что? Я не хочу даже немного приближаться к имени, которое начинается на «Д» и завершается на «И».
Девушка убирает волосы с лица и наклоняется ко мне, говоря тише, чтобы не разбудить Дани.
– Я люблю тебя, ты мой родной человек, но я устала от лжи, Сэм. Там, на другом континенте, отец твой дочери даже не догадывается, что она у него есть. – Выпрямившись, Агнес хмурится, приступая к разглагольствованиям. – А что ты ей скажешь, когда она станет задавать вопросы?
Я еще не начинала думать об этом.
Агнес вновь скрещивает руки на груди.
– Хорошо, – обстоятельно вдается в рассуждения она, поправляя пальцем край розовой кофты, – пропустим часть с ее любознательностью. Как насчет родимого пятна, как у Джереми?
Я, округлив глаза, гляжу на нее.
– Да, – хмыкает девушка, – мне известно о родинке, которая передается в семье Джереми несколько поколений подряд.
С невозмутимым видом отвечаю ей:
– У Даниэль ее нет.
– У Даниэль ее пока нет, – поправляет Агнес, акцентируя предложение на слове «пока».
На самом деле, сестра права. Сегодня, когда мы разговаривали с Хлоей, оставшись одни, я спросила у нее насчет родинки, которая обнаружена у многих по линии отца ребенка. Хлоя, мило улыбнувшись, поняла суть вопрос мгновенно. Ее ответ был краток:
«Возможно, проявится, возможно – нет, – и как истинная верующая она добавила: – на все воля Божья».
Ну да, ну да.
– Слушай, если бы я знала, что ты будешь меня так бесить, не рассказала бы тебе правды, – надув губы, я включаю прикроватный светильник, висящий на стене.
– Это твоя жизнь, – пожимает плечами Агнес, – тебе решать.
– Вот именно!
– Только не пожалей потом. И жаловаться ко мне не приходи. Плакать мне в жилетку не вздумай. Я не стану тебя жалеть.
– А и не нужно, – тычу в нее пальцем, повышая тон, напрочь забывая о спящем ребенке. – Я тебя об этом просила? Просила?!
– Потом попросишь, – спокойным голосом оповещает Агнес, как будто она, черт возьми, ясновидящая.
Я злюсь на нее пуще прежнего, теперь хочу, чтобы она скорее ушла.
– Считай меня лгуньей…
Она перебивает быстро, не успеваю я и предложения закончить:
– Не
