Но немного пораскинув мозгами, я в душе согласился с тем, что нет смысла торчать тут при любом раскладе. Пойдет – хорошо, а не пойдет – какого черта мне здесь киснуть? Выплясывать до утра, как сопливый юнец, мне не по вкусу, а пить – так мы уже все вылакали. Я медленно оделся, нахлобучил шляпу. Мэри подошла к вешалке. Вот черт, чуть не проспал! Стукнувшись ногой обо что-то весьма жесткое, я успел-таки схватить ее небесно-голубую куртку и помочь надеть. Довольно удачно справившись с первой частью ритуала под названием «смазать пятки салом», я кинулся открывать дверь. Пребольно ткнувшись безымянным пальцем в дверную филенку и попытавшись скрыть гримасу боли, приподняв в бодрой улыбке уголки рта, я все же справился и с этой частью своего злодейского замысла, лишь немного ушибив правое плечо о створку двери. Вдогонку кто-то прохрюкал:
– А куда вы пойдете гулять?
Напомнив им свой адрес, я захлопнул за собой дверь. Полдела сделано. Мы с Мэри вышли на улицу. Довольно тепло. Я стал поспешно перебирать в уме темы для беседы. На восемнадцатой или двадцатой я махнул рукой – гиблое дело! С моим «ораторским» даром заняться «съемом»! Ладно, не пропадем, – я мысленно прикинул, чем можно будет утешиться в случае «облома». Так, коньячок еще не закончился, и можно будет врубить на полную мощность «любимую женщину» Валери – Патрицию. Негусто…
– Лан, а куда мы идем?
Она взяла меня под руку. Как я был благодарен ей за это!
– Ко мне.
Чтобы заполнить возможную неловкую паузу, я брякнул первое, что пришло на ум:
– Сейчас поймаем тачку!
(Хм, довольно удачно!). Однако, шел второй час ночи. Но лед уже тронулся.
– Как бы нам не пришлось топать пешком, – улыбнулась Мэри.
Какой у нее голос! По-детски нежный, он был одновременно очень женственным, у меня аж защемило в груди.
– Задубеем! – с видом пророка изрек я, но где-то возле сердца, как бы в ответ, зашевелился теплый мягкий комочек, разрастаясь и согревая меня изнутри. Мы медленно шли по обочине. Проезжающие таксисты демонстративно воротили носы от нашей парочки. Тихо кружа, снежинки обволакивали пространство вокруг нас уютным полупрозрачным покрывалом.
– Я не очень люблю гулянки. Какой-то бес сидит во мне. Когда хорошо, он шепчет – «пусть будет плохо», и я сам себе устраиваю страдания, как будто боюсь – если мне будет очень хорошо, то потом обязательно станет совсем плохо. Лучше пусть будет не очень хорошо, зато потом и не будет очень плохо.
– И у меня точно так же, – кивнула Мэри, – я не люблю «слишком». Один парень из-за меня вешался. Какая глупость!
Я не знал, что ответить. Почесав в затылке, я пожевал губами, кашлянул и хмыкнул:
– Да, действительно глупо!
Мы были у моего дома.
***
…Я целовал ее тонкие руки…
– Давай пить коньяк! – вспомнил я, и достал из шкафа красивую коробку, вынул бутыль.
– Пятнадцать лет выдержки! – с пафосом возвестил я ей. – А еще у меня есть мед! А еще – благодарные ученики презентовали мне лимон!
Я кормил ее с ложечки медом, а потом целовал в губы, которые становились от меда еще слаще…
Когда я склонился
