леди под Рождество?
– Ни в коем случае. Упрямство – такая черта, которая чрезвычайно нужна при дворе.
– Правда. Может, я при дворе и недолго, но тоже заметила.
– Но вас все равно выбрали бы на роль святой Люции, из-за вашей красоты. У Люции всегда светлые волосы, голубые глаза, и она должна уметь выразить свежесть и щедрость. Эти качества нельзя свести на нет никаким упрямством.
Розамунда почувствовала, как краска смущения снова заливает ее лицо. Так она не покраснела бы ни от какого комплимента, высказанного другим мужчиной. Он считал ее красивой!
– Может, эта такая традиция, которую нам следовало бы перенять.
– Обязательно. – Энтон слез с табурета и осмотрел свою работу.
– Вам нравится?
– Что нравится? – спросила она, все еще ошеломленная. Он нравится? Она очень боялась, что – да. Он был совсем не таким, как Ричард.
– Украшения.
– Ах, украшения! Очень празднично.
– Тогда нам осталось подыскать место для этого. – Он взялся за поцелуеву ветвь, которую все еще держала Розамунда, почти забыв о ней.
– А, это глупость, – возразила Розамунда, отступая назад. – Королева определенно не захочет видеть ее в зале.
– Почему? – Энтон приблизился, чтобы взять зеленый круг в руки. Он осмотрел омелу, трепещущие ленточки и расплылся в улыбке. – Поцелуева ветвь!
Розамунда вырвала у него ветвь:
– Я же сказала, что это глупость!
– Мне мама рассказывала, что, когда она была девушкой, она делала поцелуеву ветвь, чтобы гадать, кто станет ее мужем.
– А я сделала ее совсем не поэтому. Просто мне показалось, что она симпатично выглядит.
Энтон подошел совсем близко и наклонился, чтобы шептать ей на ухо. От его свежего дыхания у нее на темени зашевелились завитушки и ее охватила дрожь.
– И еще она мне говорила, что если ты поцелуешь кого-то под этой ветвью в полночь под Рождество, то он будет твоей настоящей любовью до конца года.
Розамунда закрыла глаза, пытаясь не обращать внимания, как его дыхание растекается по ее коже.
– Тогда этого лучше не вешать. Здесь, при дворе, за настоящую любовь жестоко мстят.
Энтон засмеялся, беря ветвь из ее рук:
– Нет, она слишком симпатичная, чтобы ее ломать. Мы ее повесим здесь, за гобеленом. Ее смогут найти только те, кому она действительно нужна.
Розамунда не успела возразить, как он пошел к гобелену и отвернул его, открывая зазор между стеной и гобеленом, потом подпрыгнул, чтобы зацепить ленточную петлю за выступ в резьбе дерева; ветвь закачалась на подвеске, зеленая и нарядная. Затем он вернул гобелен на место, и тот скрыл потайное пространство.
– Вот так, леди Розамунда, о ней знаем только мы двое.
Их секрет! Розамунда хотела убежать, как в тот день, когда увидела его на пруду. И не могла, будто была связана с ним лозами плюща, и красными лентами,
