как, наверное, и циничная опытность, чужды органически. При встрече с ними он краснеет или от стыда, или от гнева: целомудренное сердце не терпит какой-либо двойственности, зато «расширяется от больших слов», от светлых чувств. В интонациях чудной вергилиевой серьезности, не разрушенной опытом и не отравленной иронией, русскому ученому слышится слегка мальчишеский, юношеский тембр, находящий отголосок в сердцах «вечных отроков» – Шиллера и Гельдерлина, Виктора Гюго и Шарля Пеги. Аверинцев С. С. Две тысячи лет с Вергилием // С. С. Аверинцев. Образ античности. СПб., 2004. С. 208-212.
55
Péguy Ch. (Euvres en prose completes. P., 1992. Т. III. P. 1228.
56
Ibid.
57
Ibid.
58
Здесь Пеги передает католическую концепцию, согласно которой человеческой душе присущи три состояния: противоестественное, преступное, адово; естественное, нормальное, земное; и сверхъестественное, благодатное, на земле уже вводящее в радость спасения. Православие же настаивает на том, что именно благодатное состояние должно быть, но не есть, для человека естественным. А наше нынешнее состояние неестественно, искривлено, так как человек постоянно отступает от благодати своими неправдами и грехами. В католицизме акцент делается на том мнении, что состояние человека на земле уже неплохо, что от человека не требуется стремления к коренному и полному изменению самого себя, словно он рождается уже чего-то достигшим, а благодать только увеличивает его счастье, подает ему его сверху.
59
Péguy Ch. (Euvres en prose completes. P., 1992. Т. III. P. 1222.
60
При этом Пеги не чуждался допустимых бранных выражений и мог при необходимости яростно сражаться с современниками в честных печатных боях.
61
Между тем в Ватикане его таковым совсем не считали. После «запрета», наложенного в 1914 г. на три основные книги Бергсона, в соответствующих комиссиях при «Святейшем Престоле» рассматривался вопрос и о правоверии Пеги, которого также могли ожидать санкции или предупреждения, и не только как защитника интуитивизма, но и как «увлекающегося и эксцентричного» мыслителя (письмо аббата Булена Жозефу Лотту), смущающего непродуманностью и доморощенностью своих речей многих трезвомыслящих католиков.
62
Péguy Ch. (Euvres en prose completes. P., 1992. Т. III. P. 1285.
63
Ibid. P. 1291.
64
В литературоведении, например, в книге немецкого ученого Э. Р. Курциуса «Европейская литература и латинское средневековье», это стереотипное мышление и его выражение в привычных для писателя и читателя образах, формулах, аргументах называется «топосом», то есть «общим местом». Пеги многократно, в особую заслугу Бергсону ставя неприятие и попытку трансформации клишированных, застывших представлений широкого по
