героем особенность экзистенции ГУЛАГа. Много свободы, потому что, взяв на себя функции перевоспитания человека, ГУЛАГ сделал «лишним» чувство личной ответственности за происходящее. И действительно, зэк ни за что не отвечает, кроме как за сиюминутный результат своей работы – он не отвечает за жизнь и благосостояние ближних, ибо их нет рядом, да и будь они – помочь бессилен. Он не отвечает за свой завтрашний день – за него решило начальство: «По лагерям да по тюрьмам отвык Иван Денисович раскладывать, что завтра, что через год да чем семью кормить. Обо всем за него начальство думает – оно будто и легче» (3, 29).
В итоге герой, счастье которого в том, чтобы «закосить» лишнюю порцию каши или не попасться «на шмоне» да купить табачку (3, 111), привыкает к заключению. Более того, зэк начинает осознавать, что выход на волю обернется для него новыми проблемами. Шухов уже сам не знал, «хотел он воли или нет. Поначалу-то очень хотел и каждый вечер считал, сколько дней от сроку прошло, сколько осталось. Потом надоело. А потом проясняться стало, что домой таких не пускают, гонят в ссылку. И где ему будет житуха лучше – тут ли, там – неведомо» (3, 109).
Писатель обнажает несостоятельность концепции, которую можно назвать «абсолютным коллективизмом». Именно на нее устроители ГУЛАГа, вслед за основоположниками марксизма, возлагали надежды по «перевоспитанию» общества. Так, в «Анти-Дюринге» Ф. Энгельс, отвергая старый способ производства, писал о такой его организации, при которой ни один человек не может сваливать на других свою долю участия в производительном труде, а сам производительный труд из средства порабощения становится средством освобождения, давая каждому возможность развивать и проявлять во всех направлениях все свои способности[29]. В процессе общественной деятельности происходит формирование человеческой личности, суть которого – в переходе от «немой родовой сущности» или от природного состояния к «современной родовой сущности», то есть к социальному бытию. Этот переход, по мнению марксистов, – непременное условие «прыжка» из «царства необходимости» в «царство свободы»[30].
Казалось бы, ГУЛАГ выдвинул идеальные способы перевоспитания «буржуазного индивидуалиста»: труд и коллектив. Труд занимает центральное место в жизни зэка, именно трудовыми показателями определяется его ценность. Но почему тогда труд обусловил появление двух «великих принципов Архипелага» – принципа «тухты» и принципа «резины», то есть очковтирательства, надувательства, всевозможных оттяжек и отсрочек?
Ответ, по-видимому, заключается в следующем: трудовой процесс в лагере лишен какой бы то ни было финальности, результативности. «Сколь раз Шухов замечал: дни в лагере катятся – не оглянешься. А срок сам ничуть не идет, не убавляется его вовсе» (3, 42). Отсиживая день за днем и даже исправно считая отсиженное, зэк не уверен, что правильно ориентируется во времени и когда-нибудь настанет конец его отсидке, ибо время в лагере не материализуется.
Развитие этих идей см. в кн.:
