и канистру со спиртом! И кочанов побольше поднатаскать, чтобы всегда был запас. Днем-то не вылезешь, а голод – не тетка!
Желудок при этих мыслях забурлил беспокойно-призывно, и Кафкин спустился в огород, где тут же умял огромный кочан. Да, запасы крайне необходимы, причем начинать их делать надо с соседских огородов.
Сказано – сделано! Он перевалился мягко через забор, отделявший его участок от оборвышевского. Их огород, как и говорила Елена, был плотно усажен подрастающей капустой. Кафкин съел на пробу небольшой кочанчик и направил извилистый волновой путь к дому Котенко. Надо было возвращать энциклопедию и, в наказание за ее кражу, забрать канистру спирта.
Было, вероятно, около полуночи. Воздух стал свежее, отчего Кафкин стал подрагивать. Мысленно восхищаясь своей ловкостью, одолел новый забор. Эх, какой кадр достанется в его лице обновленным вооруженным силам!
В палисаднике Григорий Францевич увидел вдохновляющее зрелище: на крыльце в проеме распахнутой входной двери ничком возлежал сын полковника, музыкант Матвей. Ноги его были на ступеньках, живот – на пороге, туловище с руками и всем остальным пребывало в сенях. От неподвижного Матвея остро било в воздух перегаром и аммиачным запахом, а джинсы его были мокры. Бывает…
Кафкин ювелирно прополз мимо Матвея, едва сдерживая позывы к рвоте, и двинулся сначала в сени, а затем – по мрачному коридору полковничьего дома. Где располагается комната ворюги, он знал. Впрочем, став гусеницей, Григорий Францевич обрел способность значительно лучше видеть в темноте. Ко всему прочему, верным ориентиром служил еще и мощный храп спящего ветерана бомбардировочной авиации.
Он подобрался к нужной двери и аккуратно навалился на нее. Поддалась и бесшумно отворилась под его весом. Здесь старческий храп достигал максимальных децибелов, которые можно было – при соответствующем художественном воображении – сравнить с шумом запускаемых двигателей бомбардировщика Ту-95. Старец спал беспробудно, и можно было ничего не опасаться. На полу валялись в беспорядке листы бумаги – как чистые, так и исписанные. «Мемуары гонит, – усмехнулся Кафкин. – Эх, дедушка, дедушка, ну зачем тебе чужие книги?»
Полиэтиленовая пятилитровая канистра действительно находилась под кроватью. Чем она удобна? Тем, что имеет ручку сверху для переноски. Отставной замполит цепко ухватил ее могучими губами-челюстями и отправился назад.
Возвращаясь огородами, подумал: а ведь на армии свет клином не сошелся. Если для себя поработать, а? Например, ночью легко можно грабить магазины! Банки! А можно забраться в женскую баню!
По дороге тормознулся на оборвышевском огороде. Отдохнуть да и пожевать слегка… Потом перевалился через забор, подполз к родному дому, полез наверх… Исключительно напряженный день завершился. Кафкин забрался на чердак, страшно перепугав прежних жильцов-голубей, и улегся возле канистры. Ну, пора отдохнуть. А выпить и завтра успеем!
Утром
