быть просто очарователен, но вы мудро поступите, если станете держаться от него на расстоянии. Сегодня вечером я видел вас двоих в холле и испытал немалое беспокойство. За вас, мисс Андервуд.
Было достаточно темно, и он не мог видеть, как жарко вспыхнули ее щеки.
– Он просто показывал мне дорогу в библиотеку.
– Губами?.. Будь я на вашем месте, я оставался бы за пределами его досягаемости. Этот человек пользуется дурной славой. В том, что касается женщин, аппетит у него ненасытный, а вкусы, скажем так, странные. Я буду чувствовать себя ответственным, если вы попадете в беду, пока здесь находитесь. Я ведь, в сущности, прежде всего ваш наниматель и не хотел бы, чтобы с вами стряслось несчастье.
– Я тоже этого не хочу, – кивнула Хлоя.
– Налево, затем два коридора, затем два раза направо.
– Прошу прощения?..
– Путь до вашей комнаты. Или вы хотите, чтобы я вас проводил?
Хлоя сумела не показать, как сильно ее передернуло.
– Я справлюсь, – сказала она. – Если опять потеряюсь, то закричу.
– Конечно. – Холодный голос Хакима прозвучал неутешительно и ничуть ее не ободрил.
Но она каким-то образом умудрилась добраться до своего коридора без дальнейших ошибок, и там ее никто не дожидался. Ненасытный месье Туссен, должно быть, уже выбрал себе партнершу на ночь, подумала она с легкой досадой и распахнула свою дверь.
Кто-то здесь побывал. Ключей тут не существовало, не впустить постороннего не было возможности, и ощущение нарушенного пространства непрерывно действовало на нервы. Она встряхнула головой, пытаясь отогнать призрак паранойи. Чем и кого могла заинтересовать нанятая на работу переводчица?
Постель была разобрана, поверх нее лежала одна из невесомых ночных сорочек Сильвии, а на золоченом прикроватном столике стоял поднос с хрустальным графином и коробкой шоколада.
– Расслабься, идиотка, – громко сказала она вслух, чтобы нарушить тишину, затаившуюся в комнате. – Это всего лишь горничная.
Ей захотелось свалиться в постель немедленно, и она стянула через голову творение из кружева и шелка. Если бы она еще хоть что-то соображала, то сразу бы легла, но столкновение с Хакимом отбило у нее сон. Глоточек бренди будет как раз кстати.
Она не была специалистом-дегустатором, но чувство вкуса имела отличное, а коньяк отдавал чем-то непонятным. Какое-то легкое послевкусие, которое она не смогла определить. Что-то металлическое, как ей показалось, – но в таком месте, как Шато-Мирабель, никогда не подали бы плохой коньяк. Должно быть, у нее опять разыгралось воображение. Зато она сразу ощутила, как восхитительное тепло разливается по телу, а глаза закрываются сами собой. Сегодня ночью она будет спать крепко-крепко, и никаких снов. И никакого Бастьена Туссена.
И только тогда она ощутила легчайший ароматный след, задержавшийся в воздухе. Тонкий, характерный запах одеколона, который инстинктивно вызывал возбуждение. И тут она вспомнила…
