апельсины и хорошо приготовленную курятину, на этом и кончалось ее знакомство с предметом. Переговоры, которые ее просили переводить, сводили с ума своей нудностью, она всегда считала математику утомительным предметом, а подсчет абстрактных кур, поросят и баррелей зерна не возбуждал даже спящего внутри нее шеф-повара. Ее соседи по столу, видимо, полагали эту дискуссию просто захватывающей, а некоторые цифры, которые ей приходилось переводить, она даже плохо представляла. В евро, долларах или фунтах они обсуждали огромные деньги. Она понятия не имела, что бакалейщики способны накопить такие богатства.
Из-за того что Хлоя сидела у верхнего угла стола, ей приходилось поворачиваться, чтобы увидеть говорящих, и мужчина, который сидел рядом с ней, всегда находился в поле ее зрения. Несмотря на ее повышенную настороженность, Бастьен, казалось, совсем потерял интерес к ней, просто принимая к сведению ее существование. Поскольку он свободно разговаривал как на французском, так и на английском, ему не требовались ее услуги как переводчицы, и она могла откинуться на спинку стула и притвориться, что игнорирует его, машинально рисуя каракули на листах бумаги, которые бы ли разложены перед ними на столе.
Только один проблемный момент возник в течение долгого утомительного утра. Это было слово, которого она не знала, – в этом не было ничего удивительного, хотя она и говорила очень бегло.
– Что такое «леголас»? – спросила она. – Ну, кроме персонажа из «Властелина колец»?
В комнате повисла мертвая тишина. Только чья-то чашка звякнула о блюдце. Вся компания уставилась на нее, как будто она спросила об особенностях их сексуальной жизни или еще хуже – о величине годового дохода. Затем впервые за этот день к ней обратился Бастьен.
– Леголас – это порода овец, – сказал он. – Персонально вас это не касается.
Кто-то в комнате тихонько хмыкнул – то ли посмеялся над тем, как ее хладнокровно осадили, то ли еще по какой причине.
– Не задавайте вопросов, мисс Андервуд, просто переводите, – вмешался Хаким. – Если вы к этому не способны, мы найдем кого-нибудь еще. Мы не желаем, чтобы чья-то некомпетентность мешала нашей работе.
Хлоя никогда не умела достойно отвечать на публичные выговоры и сейчас просто решила, что Хаким – отвратительный человек. К этому времени ей ничего так не хотелось, как вернуться в Париж, чтобы ее отвезли туда в этом их роскошном лимузине и чтобы она больше никогда не видела никого из этих людей.
Никого? Она старательно избегала глядеть на своего соседа, но прекрасно знала, что никуда раньше времени не уедет.
– Прошу прощения, месье, – сказала она по-французски. – Если мне не нужно знать значения некоторых слов, я, конечно, не буду спрашивать. Просто я думала, что было бы полезней, если бы я лучше разбиралась в предмете обсуждения.
– Будьте внимательней, Жиль. – Моника издала хриплый смешок. – Бастьену не понравится, если вы запугаете его маленькую игрушку.
