был естественным.
Мы топтались на берегу, не решаясь присоединиться к ребятам.
– Эй, девчонки, гляньте! – крикнул Сема, крутя на пальце свои плавки. – Давайте к нам!
Я хихикнула в ладонь.
– Тоже мне красавчик, – фыркнула Нина. – Небось всю рыбу распугал!
– Ты права! – ответил Сема. – Моя «нажива» для других рыбок!
– Ой, хвастун, приберег бы ты своего червяка! Наши девчонки – те еще акулы!
Пока Семка и Нина обсуждали «рыбалку», я украдкой поглядывала на Сашу. Вот кто и походил на акулу, так это только он. Нарезая широкие круги, парень образовывал водяную воронку. Снова отрешенный, незаинтересованный, словно нас не существовало.
– И чего вы ждете? – возмущался Сема. – Так и будете стоять? Хватайте наши футболки да ныряйте!
Послушавшись, я схватила футболку Семена, потому что дотронуться до Сашкиной не хватило смелости.
Солнце прогрело реку до состояния парного молока. Кожа покрылась мурашками, но не от холода. Я испытала невероятное удовольствие, когда смыла с себя остатки хозяйственной воды.
Распустила косу. Задрав голову, я позволила волосам полностью намокнуть, отчего сразу ощутила тяжесть на затылке. Никогда бы не подумала, что обычный поход на речку принесет мне столько радости.
– Ай! – взвизгнула я, когда Сема ущипнул меня за ногу. – Перестань! Страшно ведь!
Семка погрузил подбородок в воду, словно притаился перед нападением.
– Тебе идет моя футболка, – на лице парня заиграла лукавая улыбка.
Мне не нужно было зеркало, чтобы понять, каким пунцовым стало мое лицо.
– Что не скажешь, если ты натянешь мое платье, – растерянно ляпнула я.
– Мне не нужна одежда, чтобы выглядеть очаровательно, Злата.
Я закатила глаза.
– Не сомневаюсь. Но, пожалуйста, придержи свои плавки на себе.
– Спорим, я стяну с себя плавки быстрее, чем ты успеешь добежать до берега?
Мои губы невольно дрогнули.
– О, нет. Только не это.
– Да шучу я, – на его лице заиграла коварная улыбка. – Не бойся.
Нас отвлекли посторонние крики. Взлетев в воздух, Нинка сделала кувырок и плюхнулась в воду. Вместе с ней кувырок сделало мое сердце. Саша подбрасывал Нину в воздух, смеялся, брызгался, словно был ее лучшим другом. Никаких угрожающих взглядов и хмурых бровей, никакой нервозности, только лишь смех и непривычно расслабленное лицо.
Закусив губу, я подавила приступ ревности. Ну почему он дружит со всеми, кроме меня?
Мне было четырнадцать, и этим все сказано. Дурость – мое второе имя.
– Покатаешь меня на спине? – спросила я Сему, но едва ли это прозвучало как просьба.
Соколов младший не скрыл своей радости.
– Породистый
