очередная война с королем Густавом, а основные силы Российской армии уже воевали с Турцией. Поэтому сражаться со шведами в Финляндию были отправлены сводные батальоны всех гвардейских полков.
Княжнин был зачислен в егерскую команду лейб-гвардии Преображенского полка, шефом которого значилась сама Государыня Императрица.
О том, что сама императрица проявила к нему интерес, Княжнин по дороге домой даже не вспоминал. Он думал только о том, какие нужно успеть отдать распоряжения в своей роте до отъезда в Варшаву, который считал делом решенным.
Оказалось, существуют иные варианты. И увидела их – этого Княжнин никогда и представить себе не мог – Лиза!
Княжнин рассказал жене обо всем случившемся прямо с порога, времени на деликатную подготовку не было: дел еще много, а впереди одна только ночь. Сделав изумленные глаза и будто бы сразу даже потеряв дар речи, Лиза, однако, быстро пришла в себя. Еще бы, у такого славного фехтовальщика не может быть жены с медленной реакцией.
– Не спеши уезжать в Варшаву, ступай сначала к доктору, к господину Роджерсу, – сказала она весьма решительно.
Это туше Княжнин пропустил, даже не попытавшись как-то защищаться, он был к такому попросту не готов.
– Зачем, Лизонька? – задал он довольно глупый вопрос.
– Затем, что личный лекарь императрицы должен тебя осмотреть.
– Понимаешь ли ты – зачем?
– Я не должна задаваться этим вопросом. Но я понимаю.
– Понимаешь ли ты, что, явившись в десять часов утра к лейб-медику, я нарушу предписание военной коллегии и – на самом деле – графа Зубова?
– Нет! Час-другой ровным счетом ничего не решают в этом дурацком предписании, зато все могут повернуть в твоей судьбе. В нашей судьбе! Отправиться с рассветом… Когда теперь рассвет в Санкт-Петербурге? Да здесь в феврале вовсе света не видно, от того даже на душе тошно! А вот для нас забрезжил лучик…
Когда Лиза сердилась, а это происходило в последнее время не так уж и редко, искорки в ее глазах превращались в колючки, а пухлые губки становились надутыми. Ее лицо, казалось Дмитрию Сергеевичу, в такие минуты переставало быть даже просто привлекательным. Вообще с годами то чертовски обаятельное озорное выражение, которое он так полюбил с первой их встречи, все реже возникало на ее лице. Зато с рождением сына в Лизе появилась какая-то взрослая томность, за которую Княжнин полюбил свою супругу с новой силой. А теперь он не знал, то ли ему вдумываться в ее неожиданные слова, то ли всматриваться в ее на этот раз отнюдь не томные глаза, пытаясь в них найти ответ – правильно ли он понимает смысл сказанного ею. Занятый этим, Княжнин молчал. Говорить продолжала Лиза:
– Его светлость граф Зубов, конечно, самый влиятельный в государстве сановник, мы перед ним никто. Высоко вознесен! Но кем он вознесен? Слава богу, он пока в России решает не все, есть еще матушка
