не мучайтесь, – он улыбнулся, – я в курсе какая у меня кличка. Это еще ничего. Могли ведь и похлеще обозвать. Кикимором каким– нибудь.
Он вдруг скорчил потешную мину: высунул язык почти до подбородка, закатил глаза и одновременно сморщил нос. Я расхохоталась.
– Вот теперь вам точно легче, – улыбнулся он. – Дайте -ка посмотрю.
Он склонился над моей ладонью и осторожно сдвинул картофельную кашицу, рассматривая ожог. Я почувствовала аромат его волос, одеколона. Это было странно – чувствовать так близко чужого мужчину, а не мужа, пусть бывшего, но привычного. Ланфрен прикоснулся губами к моей ладони и прошептал:
– Теперь все точно заживет до свадьбы.
И вдруг я почувствовала, что мне совсем не хочется отнимать руку. А хочется, наоборот, стоять так до утра.
Я чувствовала себя как Глупец на карте Таро, у которого одна нога занесена над пропастью. Секунда – и он сорвется вниз. Я также стояла над пропастью. Я чувствовала как под ногами осыпаются камешки, а сердце уже ухнуло в бездну. Еще шаг, еще одна минута поцелуя – и возврата не будет.
От полета в пропасть меня спасла Оля. Она зашла на кухню со стопкой тарелок, замерла на пороге, метнулась обратно в коридор и оттуда смущенно забормотала:
– Ой, извините. Я тут просто хотела тарелки… прошу прощения.
Мы с Ланфреном отодвинулись друг от друга. Возникла неловкая пауза.
– Картошка, – я протянула руки к кастрюле.
– Нет уж, позволь… гхм....те, я сам, – он взял кухонное полотенце, набросил на крышку, открыл ее, положил картошку на тарелку и понес в комнату.
Я пошла за ним, на ходу поправляя волосы.
А в комнате нас ждала картина маслом: мои девчонки, мои такие разные по характеру подруги сидели в ряд на диване, как вороны на жёрдочке, в одной позе: нога на ногу, руки скрещены на груди. Рая – кругленькая, уютно-сдобная, с полными, но ловкими руками, которые без конца солили и мариновали все, до чего могли дотянуться, без устали месили тесто, штопали, гладили, драили и раскладывали по бессчётным контейнерам: для дома, для родни и подруг, на работу, в школу, в дорогу.
Оля – полная противоположность Раи: худенькая, с торчащими ключицами и острыми коленками, курносая и вихрастая, с коротко стриженной по-пацански головой, что под завязку была набита умными книжками и не всегда полезной премудростью. Оля могла до винтика разобрать, а затем собрать компьютер, знала как устроена Вселенная и что такое синхрофазотрон, но при этом полностью сжигала всю кухню при попытке пожарить яичницу.
И Алла – наша домашняя пантера, всегда готовая к прыжку. Фигура – песочные часы: широкие бедра, большая грудь, черная смоляная грива и огромные зеленые глаза. Львица-тигрица. Ким Кардашьян местного разлива. Подобные сравнения Аллу всегда обижали.
– Еще неизвестно, у кого дженифер попес кардашьянистее! – возмущено бурчала она, встряхивая гривой.
И вот три мои разные подруги сидели на диване не только
