Пэмми безжалостно продавала их для работ в угольных шахтах.
– Он не достанется Пэмми! – говорил Жареный Каштан со злостью. – Он будет отменным вором. Да, мой славный? Да, мой золотой?
И малыш доверчиво улыбался беззубой розовой улыбкой, радуясь любви и ласке. Жареный оказался на редкость заботливым отцом. Он даже сам не предполагал, до чего он домовитый и дельный. Он щедро платил недавно разрешившимся женщинам за то, чтобы они сцеживали для него грудное молоко, и сам выкармливал Артура из бутылочки, так что его малыш всегда был сыт и счастлив. Жареный переложил на мотив колыбельной пару воровских песен, и жители трущоб с удивлением озирались на юного оборванца, который бродил по улицам, прижимая к груди кулек живописных тряпок, и с нежностью мурлыкал: «Кто в Сент-Джайлсе родятся, пусть висят и не плодятся… Да, мой, славный? Да, мой золотой?» Он не видел в этом ничего зловещего. Хозяин тоже любил отпустить шуточку по поводу чаши Святого Джайлса, мысль о которой ни у кого здесь не вызывала страха. А какой прок бояться того, чего все равно не миновать? Когда Артур немного подрос, Жареный забавлял его Ньюгейтским псом. Он оттопыривал большой палец, указательный сгибал, делая ладонь горизонтально, и на стене как по волшебству появлялся серый собачий профиль. Артур был его рождественским чудом, первым и единственным, каких на самом деле не бывает, и Жареный хотел дать ему все, чего не получил сам.
Непостижимо, но дети умирают не только в приютах, не только в грязных подворотнях, но и в белоснежных кружевных детских, на руках опрятных, улыбчивых нянюшек, в том числе и обладательниц блестящих рекомендательных писем, а Артур выжил. Почему? Быть может, потому что в них не было того, что было в Жареном Каштане, – несгибаемой мощи, любви, преданности, к тому же вынянчить Артура ему велело его сердце.
Артур стал его сыном, учеником, другом, и даже более того – принцем. Прежний хозяин, умирая, назначил своим преемником Жареного Каштана, оставив ему стены притона, шайку отборного ворья от пяти и старше, проверенную, надежную сеть скупщиков краденого и кое-какие знакомства в полиции, но говорить об этом вслух было не принято. Шайка постоянно пополнялась свежей кровью, причем его жулики были самыми воспитанными в Лондоне. По крайней мере, новоприбывших беспризорников здесь отмывали от многослойной грязи в большом корыте, а их кишащие паразитами лохмотья бросали в огонь. Жареный не хотел, чтобы по его принцу скакали блохи. С тех пор, как у него появился Артур, он научился варить вкусную овсяную кашу, стирать, даже орудовать иглой и портняжными ножницами. Он подгонял купленные на барахолке вещи, чтобы они были Артуру по костям. Вор и мошенник, Жареный Каштан старался передать сыну все, что умел сам, и парень из него получился хитрый, ловкий и сообразительный. Артур исправно вносил долю в общий котел. Да он и не мог себе позволить прийти с пустыми руками, видя, как отец им гордится. Воровать было трудно и опасно и требовало
