Артура, и он подумал, что самое время дать деру, но не успел – недаром дом слыл заколдованным. Чары подействовали на него: он задержался здесь гораздо дольше, чем намеревался, и так же, как другие мальчишки, стал приходить сюда каждый день.
Школа мистера Гринвуда была особенной. В ней никто не томился – скорей бы домой, – да у многих ее учеников и дома-то никакого не было. Для кого-то это была единственная возможность согреться у камина и выпить чаю, кто-то прибегал сюда после тяжелой работы, кто-то – после многочасовых скитаний в поисках таковой, кто-то вообще с улицы и на улицу же уходил, когда уроки заканчивались, и почти всем остро не хватало заботы и душевного тепла. Некоторые мальчишки были такие грязные и вшивые, что Эдмунд понял, – если не принять меры, школа в любой момент может превратиться в рассадник тифа. Этих детей скудно кормили и совсем не лечили, и Эдмунд сам не заметил, как на подоконнике у него скопился целый арсенал мазей и пилюль. Он научился отличать лишай от чесотки и ставить бандаж на фурункулы. Он посыпал дустом головы, капал в носы, давал порошки от колик в животе. Многие дети были серьезно больны, почти все – истощены, и Эдмунд даже терялся, что им сейчас нужнее – школа или лазарет? Он готов был положить доктору жалованье и неоднократно давал объявление в газете, но найти того, кто согласился бы здесь работать, пока не получалось. В такие места не идут ради хлеба насущного – только по зову сердца. Кварталами Сент-Эндрю либо пренебрегали, либо опасались их обитателей. Артур заметно отличался от этих несчастных, заброшенных детей. Одевался он бедно, но опрятно, не сверкал дырками, и пуговиц на его куртке всегда было достаточно. Не многие мальчишки Ист-энда могли сказать о себе то же самое, даже живущие в семьях. Артур помогал Эдмунду приводить в порядок бездомных малышей, и впечатление было такое, как будто ему это не впервой. Вполне понятно, ведь и к его отцу попадали такие же доходяги с улицы, а не воспитанники элитных школ. Здесь они получали тарелку похлебки, место у теплого очага и доброе слово, нередко первое в жизни, и становились частью их воровской семьи. Притон Жареного Каштана можно было назвать образцовым. Это был не притон, а какой-то пансион, и новоприбывшим здесь выводили вшей и приучали мыть шею и уши. Что касается нравственного здоровья, то Эдмунд оказался в тупике. Он так вдохновенно внушал ученикам, что воровать нехорошо, пока кто-то из них не спросил:
– А что же делать, когда очень хочется есть?
Действительно, что делать? К семи-восьми годам беспризорные дети выходят из возраста «милых крошек» и более не вызывают сочувствия, скорее – раздражение и досаду, и чтобы выжить, им необходимо научиться грабить и воровать. Эдмунд понял: без доверия и поддержки взрослых ему не обойтись. Сначала он повел себя чересчур независимо, но теперь должен смирить гордыню и постараться расположить их к себе. В одиночку он не сможет помочь этим детям, но достигнуть взаимопонимания можно только в общении. А где лучше всего общаться? Конечно, в джентльмен-клубе. Всем известно: когда уходят золотые студенческие деньки, джентльмен-клуб
