других краев. Здесь тебе всё не так! А, между прочим, в мусоре, покрывающем наши улицы, есть множество веществ, употребляемых для врачевания. Но точное их предназначение известно только обитателям улицы Бальзамов. А они ревностно хранят свои тайны. Даже если кто-то из них берет в жены девицу с другой улицы, та уже не имеет права общаться с родней.
– Да ведь и вы сами не посвящаете посторонних в секрет изготовления свечей, – желая разговорить недружелюбно настроенного человека, Темняк всегда пользовался одним золотым правилом: веди речь только о том, что этому человеку действительно интересно, а лучше всего – о нем самом.
– В этом нет ничего плохого. Ты только не подумай, что я упрекаю Бальзамов в излишней скрытности. Совсем наоборот. Каждый должен совершенствоваться только в каком-то одном ремесле. Это залог нашего единства. Башмакам не обойтись без Веревок, а тем – без Иголок. Без Гробов и Киселей тоже не проживешь. Ну и так далее.
– Когда минувшей ночью мы рыли ров, темнота очень мешала нам. Ты не мог бы на всякий случай изготовить десяток свечей? Не сейчас, конечно, а попозже, когда встанешь на ноги.
– Изготовить-то можно. Но это будут самые плохонькие свечи. Здесь нет ни специальной печи, ни нужных приспособлений, ни добавок, замедляющих плавление. Да и времени маловато. Для того чтобы фитиль горел ровно, его следует высушивать больше ста дней.
– Ничего. Для нас сойдут и самые завалящие свечи. Лишь бы только горели.
Темняк вновь попытался тронуть лоб Свиста, но тот, уклонившись, задал вопрос, который в мужской компании принято называть прямым:
– Для чего ты пытаешься вылечить меня? Чтобы я потом делал свечи?
– При чем здесь свечи! Лишняя пара рук на Бойле никогда не помешает. Тем более таких рук. Даже сидя ты, наверное, будешь сражаться лучше Бадюга.
– Может быть. А ты, похоже, собираешься одержать ещё много побед?
– Конечно!
– Ради того, чтобы завоевать благорасположение Хозяев?
– Плевать мне на Хозяев и на их благорасположение. Я хочу вырваться отсюда. Лучше быть подмастерьем на улице Гробов, чем командиром стаи на Бойле.
– Вырваться отсюда невозможно, – в словах Свиста сквозила непоколебимая уверенность, свойственная только дуракам и фанатикам.
– Откуда это известно? Из реальных фактов или с чужих слов? Ты берешь на веру предания. А я человек непредубежденный. Живу своим умом. Все подвергаю сомнению. Поэтому у нас разные взгляды на одни и те же вещи. Разве не так? Для тебя Бойло – это смертный приговор, пусть и с отложенным сроком исполнения. Для меня – очередная ловушка, из которой нужно поскорее выбраться.
– Всё, созданное Хозяевами, в том числе и ловушки, непостижимо для нашего понимания. По крайней мере сейчас.
– Кто тебе такое сказал? Дедушка? А вот я придерживаюсь другого мнения. Тем более что постигать ничего и не надо. Надо искать чужие ошибки, промахи, слабые места. Ведь Хозяева отнюдь не боги. Я уже приметил
