должен вернуться и, если ему повезло, сообщить, где находится Элли.
Они были ужасной командой. Пусть Гален и Королевский Страж, но он слишком стар для таких авантюр. Дайер и Жавель достигли хрупкого равновесия, прикрывая недоверие вежливостью, но Жавель знал, что если ситуация позволит, Дайер с радостью вышвырнет его вон. Дайер частенько задевал его, и это выходило у него довольно просто, ведь Жавелю нечего было возразить на два основных обвинения Дайера: Жавель действительно был предателем и пьяницей. Пару раз Галену приходилось разнимать их, когда спор грозил перейти в драку – хоть Жавель и понимал, что ему не победить противника – но любое заключенное между ними перемирие длилось недолго. Дайер ненавидел его, и Жавелю иногда хотелось признаться и упростить противнику жизнь: вряд ли Дайер мог бы ненавидеть его в половину так же сильно, как он сам себя ненавидел.
Но их странное товарищество порой бывало довольно эффективным. Гален, выросший в приграничной деревушке, разговаривал по-мортийски настолько хорошо, что мог легко смешаться со здешними жителями. Поэтому, чаще всего говорил он – мортийский Дайера был хорош, но подводил легкий акцент, вполне, однако, различимый чутким ухом, а Жавелю, который вовсе не знал языка, было запрещено открывать рот. Жавель вынужден был признать, что Гален отлично умел договариваться. Он нашел им жилье у Мейклейона практически даром, и, что более важно, заверил, что хозяин не станет вмешиваться в их дела.
И был еще Дайер. Жавель полагал, что Дайера отправили с ними, как охрану, ведь он был одним из лучших мечников в Королевской Страже. Но у него обнаружились и другие таланты: ему потребовалась всего пара дней, чтобы подцепить девчонку из Аукционного кабинета. С тех пор они встречались уже несколько раз, и с каждого свидания Дайер заявлялся со все более невыносимым видом человека, страдающего за свою Королеву и страну. Все трое изображали из себя купцов с юга, а Дайер к тому же демонстрировал сильнейший интерес к работорговле. Прошлым вечером девчонка должна была уже показать ему Аукционный кабинет, но, когда утром Жавель проснулся, Дайера еще не было. И теперь Жавелю оставалось только метаться туда-сюда перед окном. В Аукционных списках содержались сведения об имени, месте нахождения и происхождении каждого раба в Мортмине, ведь кабинет Гейна Брюссара работал не менее эффективно, чем Бюро Переписи Торна. Новость достигла Демина почти месяц назад: Арлен Торн мертв. Королева Глинн казнила его, и даже мортийцы единодушно считали эту смерть хорошей новостью. Но Жавелю новости о смерти Торна не принесла того удовлетворения, которое он, казалось, должен испытывать, – лишь чувство пустоты. Он мог бы поставить последнюю монету на то, что даже умирая, Торн был абсолютно уверен в своей правоте. А если он и раскаялся в последний момент, то в мире осталось еще немало таких Торнов.
– Ты снова мечешься, – заметил Гален. – Если не возьмешь себя в руки, мне придется привязать тебя к стулу.
– Прости, – пробормотал
