какого перепугу державший машину под парами, утопил педаль газа в пол и с визгом стартовал… Носов оглянулся, когда «рафик» уже выворачивал на улицу, увидел растрепанную мать девочки и бежавшего за ней усатого сержанта…
Толик без напоминаний включил и маяк, и сирену. «РАФ» несся по вечерним улицам, наступали сумерки, несмотря на будни, машин было много… Толик распихивал всех, он наседал на бестолковых чайников, светил фарами, и через десять минут они уже подъехали к Садовому кольцу.
На перекрестке их ждала пробка. Толик секунду постоял в левом ряду и решительно выехал на встречную, обогнул всех и стал первым, дальше ехать он не осмелился, поперек шел сплошной поток машин. Посередине перекрестка стоял скворечник с регулировщиком[7].
– Он, видно, сам регулирует, – предположил Толик. – Гад, ведь слышит же сирену…
– Сейчас, – сказал Носов, – партию в домино закончит, переключит…
– Да какое у него… – начал было Толик, но тут до него дошло, и он густо покраснел. Толик включил галогеновый фароискатель на крыше «рафика» и направил ослепительно-белый луч на стакан регулировщика. Тот прикрыл глаза рукой и, потерпев еще несколько секунд, переключил светофор.
Они быстро проехались по территории старой больницы до приемного отделения, и Носов внес девочку в смотровую… Доктор моложе Носова оформлял историю и, не отрывая глаз от бумаги, спросил:
– Что?
– Отравление клофелином, – ответил Носов, ощущая, как его покидает безумное напряжение. ВСЕ! ВСЕ!
– Мыли? – спросил доктор, по-прежнему не отрываясь от писанины.
– Пытался, – честно ответил Носов, – вызвал два раза рвоту, ввел стимуляторы дыхания и привез сюда…
– Родители здесь? – спросил голубой колпак, потому что лица врача Носов так еще и не увидел. Девочку он положил на кушетку.
– Нет, – ответил Носов, заводясь, – мать не хотела отдавать, я привез ее сам.
Врач наконец оторвался от бумаги и посмотрел на Носова.
– Вы что, доктор, с ума сошли? – спросил он. – А если она умрет?
– Видно будет, – ответил Носов. – Сейчас времени жалко, прошло меньше часа. Действуйте же, доктор… – он посмотрел на табличку на столе, – Бурда.
Доктор Бурда пожал плечами, взялся за телефон без диска и сказал в трубку:
– Приходите, девочка три года, отравление клофелином, сколько? – поднял он глаза на Носова, тот повторил. – Пятьдесят таблеток, без промывания желудка…
Он положил трубку, взял девочку и, кивком пригласив Носова идти следом, перенес ее в соседнюю комнатку. Уложил на кушетку, достал из-под нее тазик с зондом, точно таким же, как лежал в мешке у Носова, кувшин и, кивнув опять, держи, мол, голову, за секунду ввел Леночке зонд в желудок.
– Давай, доктор, отрабатывай. Сейчас придут из реанимации, ты пока отмывай, а у меня там еще полный коридор.
У Носова вдруг куда-то исчезла вся злость на этого Бурду, он взял кувшин и стал набирать в него воду…
– Да,
На перекрестке Садовой-Триумфальной и Долгоруковской был перекресток со светофором и будка регулировщика ГАИ на длинной «ноге», в народе называемая «скворечник».
