двенадцати, Дина встречала его в коридоре и, пока Виктор, сидя на корточках, расшнуровывал и снимал ботинки, шумно обнюхивала пахнущую косметикой шевелюру, щеки и воротник, после чего презрительно фукала и уходила. Она этих встреч явно не одобряла.
Анастасия Георгиевна вздыхала и непрозрачно намекала Виктору, что пора бы остепениться и найти наконец себе невесту. Ведь уже скоро тридцать лет стукнет.
Встреча с Виленой Стахис оказалась для Носова роковой. После первого же свидания он понял, что наконец нашел ту, единственную. И, как ни странно, на запах, приносимый после встреч с Вилечкой, Динка реагировала нормально, несколько раз дружелюбно мотнув хвостом, совала длинный нос в ладони Виктору – почеши! А уж знакомство Дины с Виленой и вовсе замечательно прошло.
Они прогуляли следующий день и потом как-то легко и незаметно отработали следующие сутки. И дальше, дальше… Заведующий подстанцией почуял неладное, когда было уже поздно.
Он сделал робкую попытку перевести дочь в другую бригаду, но та, не особенно стесняясь в выражениях, объяснила папе, что с другими ей совершенно неинтересно! Он возражал, что его как заведующего совершенно не волнует, интересно ей или нет! А она очень грамотно ответила, что ведет он себя не как заведующий, которому и в самом деле должно быть все равно, лишь бы дело делалось, а как ревнивый папочка!..
Герман сдался, Носов был симпатичен и ему самому. Он любил серьезных и ответственных. Может быть, какую-то роль сыграла фамилия мамы Виктора – Исаковская, может, нет. Но мешать дочери дружить с доктором заведующий не стал. Поворчал формально и махнул рукой. Однажды Виленке сказал, мол, гуляйте, да со свадьбой не затягивайте! Чего время впустую перегонять? Дочка ничего не ответила, хихикнула.
Так и повелось… Они работали вместе – Виктор и Вилена. Иногда третьим к ним садился фельдшер Володя Морозов или еще кто-нибудь.
Вилечка однажды призналась Носову, что, когда отец думал, куда бы ее посадить, она сама попросилась к нему в бригаду. Но этот разговор случился значительно позже, когда они уже не только гуляли по паркам или целовались на последнем ряду в кинотеатре.
Виктор растоптал в пепельнице коротенький «столичный» окурок и со вздохом принялся вылезать из узкого пространства между холодильником и кухонным столом. Вилена открыла вечернюю бригаду, и он остался один на четыре часа. Из селектора под потолком тихо потрескивало и похрюкивало.
– Двадцатая бригада! Доктор Носов! У вас вызов, – вкрадчиво повторил голос диспетчера.
Носов, не торопясь, ополоснул кружку от остатков грузинского чая и пошел к окошку диспетчерской. Оттуда уже торчала свернутая в трубочку карточка. Носов прочитал повод, и ему стало нехорошо… Поганее повода не было. «Ребенок трех лет, отравление клофелином», мощнейшим антигипертоническим препаратом. Он позабыл о своей нарочитой медлительности и, вернув былую упругость ногам, почти бегом вошел в водительскую. За обшарпанным от постоянного биения костяшек столом сидели его водитель Толик Садич и двое других
